– Да… А вы разве не из коронной службы? – Робко уточнил купец.
– Кто станет делиться? – Фыркнул барон. – Они думают, чем больше душ – тем ближе к нему. А я не знаю, есть ли он. Я видел только Хозяина, – хохотнул барон и зашипел от боли, когда израненное тело стали погружать в ядреный раствор. – А паства на нас никогда не подумает. Это практично. – Скрежетал Клодиц зубами, а из глаз сами собой шли слезы.
Позвякивающий мешочек вложили в руки Кеоша. Пересчитал – ровно тридцать золотых чешуек.
– А я постель потом сама соберу, – столь же нежным тоном увещевала Аркадия.
Свобода с чистым разумом младенца или стертые воспоминания за последние десятилетия? Не имело значения. Ему предлагали отказаться от силы, знаний, могущества, собственной личности, заработанной через кровь, старания и боль – и эту цену он заплатить не мог.
– Вздорная девка! – Возмутился, перебив, Кеош, бросив взгляд на Филиппа. – Тебе же сказано, сторговали троих! Да мне бы клятва не позволила!