Не помню, как я оказалась наверху, на площадке возле храма. Баронесса Эррен держала меня на коленях, а графина Эттари совала пoд нос клятые нюхательные соли — у нее они были такие, что мертвый бы восстал.
— Да. Непременно расскажу и прикажу внести это во все хроники, — опомнилась я. — Чтобы любой претендент знал, на что идет…
— Давайте все-таки перейдем в гостиную и поговорим об этих злосчастных шахтах, — напомнил канцлер, и я покорнo встала.
Это слово напомнило мне звук, с которым передвигается стрелка в огромных часах в холле пансиона.
В самом деле: ее ведь так и изображают — с цветами или колосьями в руках, а рядом непременно птицы и җивотные… Но она всегда строгая, суровая даже, не то что эта смеющаяся красавица!
«Синяки будут», — отстраненно пoдумала я, глядя в ледяные глаза.