А он глядит на неё и молчит. Смотрит и молчит. Он не смеётся, верит ей, что она от петли его избавить может. Сразу как глянул ей в глаза, так и поверил.
«О-бал-деть, — потрясенно выдохнула Лампа. — Просто обалдеть!»
Судя по отчаянно вытаращенным глазищам, даже сам гремлин изумился, когда его назвали «хорошеньким».
«Потом разберемся, — выдала Шура. — Я что-то не очень хорошо себя чувствую. И мне не нравится Тошкин взгляд. Павел как-то вроде отмерз, а с Антоном точно что-то не так».
— Если ты, тролль вонючий, еще раз в присутствии детей позволишь себе меня обозвать, я тебе его на хер оторву, понял?! — прошипела я в лицо разом побелевшего мужчины. — Наедине хоть оборись, хоть все ругательства самые грязные вспомни, на слова твои мне плевать с высокой башни. Но дети этого слышать не должны! Понятно?
«Ши, ты можешь магией поискать этот несчастный стикер?»