– Экселенц, всё, приехали, говорите, зачем тащились в такую даль? – Произнёс Фриц Ламме, как только они добрались до лачуг.
– Понимаете, – заговорил Волков также тихо, как и граф, – то месть, они мстят мне, за то, что я браконьеров с того берега кулаками прогнал, он мне так и сказал, этот… – он кивнул в сторону окна.
– Луна как раз вышла, и светло стало, я его и увидал. Не только глаза его, а его всего.
– Ута, возьми лампу и позови Игнатия, идите, поглядите, что за наглец на ночь глядя ломает ворота.
– Так и хорошо, добрый господин, давайте я у вас куплю по два крейцера, – говорил мужик невозмутимо, – где ваш горох семенной по два крейцера? Что ж, пудов пятьдесят возьму, не думая.
Ута вскочила и бегом кинулась исполнять приказание, а Агнес сидела на кровати и была счастлива. Только вот рука у неё стала болеть, пальцы под кольцами опухли, и кольца теперь слезать не хотели.