– Человек, – звонко крикнул Брюнхвальд, – вина нам! Немедля!
– Ах, прекрасный ангел, – заговорил граф, когда они остановились в большой зале, – прошу прощения, забыл совсем, старый глупец, но вынужден покинуть вас, дела ждут меня и вашего брата, мой мажордом проводит вас в ваши покои. – Он не, отрывая глаз от Брунхильды, произнёс. – Генрих, госпожа будет жить в правом крыле, в тех покоях, что с балконом. Пусть вещи её туда несут.
Агнес повернулась к служанке и рассмотрела её. Ута стояла, приказа ожидая, и над ней словно воздух над огнём дрожал её запах, исходил от большого тела её волнами вверх.
– Они полагают, что лен будет хорошей платой за ваши деяния. Готовы вы принять лен и стать моим вассалом?
Нет, не отмахаться от такого кинжалом. Максимилиан сжимал оружие крепко и, старясь не отрывать надолго взгляда от жёлтых, страшных пятен во тьме, стал поглядывать по сторонам. И тут удача его ждала. Луна так стала ярко светить, что на холме, в десяти шагах от себя, он увидел белое дерево. Дерево было старое, сухое, без коры уже, оттого и белело. И ветки на нём были низкие и удобные, чтобы схватится. Тут же и кинулся юноша к нему, и услышал за спиной рык глубокий и недовольный. И хруст по кустам за собой.
– Молчите, говорю вам, – настоял брат Ипполит. Он, как и все, замечал, как на глазах меняется тихая и богобоязненная девочка из Рютте.