А утром встал, на дворе солнце, петухи орут, а он так же сумрачен, как и вчера. Брунхильда молчит, по дому суетится, к нему не лезет. Обняла один раз и всё. Поумнела, кажется.
Волков почти не слышит, что он говорит. А слуга не унимается.
– Лампа тебе на что? Зачем её под плащ прячешь, если взяла.
– Двадцать восемь!– И опять в голосе кузнеца гордость.
– Господи, Господи… Да чего вам надо?– Служанка, только что оравшая, переходит на жалкий скулёж. Всё её крупное лицо покрыла испарина.
– Роха все проверял, те, что с изъянами были, так мне на перековку приносил обратно.