– Куда ты, чумазый!? Ещё за стол в таком виде лезешь! Помылся бы хоть прежде… Одёжу постирал бы, что ли.
Так толкнула, что голова его откинулась, и замер он на секунду с откинутой головой, словно в небе разглядывал что-то.
Он чуть обернулся, что-то показалось ему за спиной, и вздрогнул, за ним стояла Брунхильда, заглядывая ему через плечо. Читала письмо с ним снова. Вот и учи этих баб грамоте.
– Завтра же отпрошу вас у кавалера, поедете со мной в город, – сухо сказал отец, – исправите одежду у портного и купите берет. А до того что бы не смели являться в таком виде к нему. Идите к солдатам и говорите, что больны. – И добавил обидным презрением: – Знаменосец.
– Хорошо, хорошо, присылайте его мне. Но раз уж я вам одолжение делаю, то и вы мне сделайте.
Из сумрака, куда луна не проникает, да нет, не из сумрака, из мглы чёрной, изливаясь жёлтым светом, смотрели на него два глаза нечеловеческих. Смотрители именно на него. Смотрели пристально, неотрывно, бесстрастно. Едва ли не в глаза ему. И ничего в этих бездонных глазах не было кроме холода.