– Ты что, пропил все деньги? У тебя же целая куча серебра была, когда мы из Фёренбурга вернулись.
Больше епископ ни с кем не говорил, церковь была уже полна людьми, всё было готово, и он приступил к делу.
Это настроение его людей немного успокаивали Волкова. Но несильно: всё равно двери кривые, провисшие, крыши проваленные. Запустение. И главное – не было тут ни мужиков, ни хорошей земли, ни даже леса, чтобы напилить его на дранку да крышу сделать.
– Семьдесят пять талеров? – Переспросил кавалер и даже поморщился от несусветности такой.
В небольшой комнате было две кровати, одна большая, в которой под периной спали четверо детей и другая маленькая, в которой ютился книготорговец Стефан Роэм со своей женой.
Не нашла, пошла в покои господина, а там с ним мужчины за столом. Офицеры. Ей очень нравилось, что эти господа всегда вставали и кланялись ей, когда она входила в комнату, шурша своими дорогими платьями. Все вставали, только кавалер не вставал, говорил с ней неучтиво. А мог и вовсе, коли в дурном духе был, из-за стола её выпроводить бесцеремонной фразой: «Спать ступай, к себе иди».