И тут его как холодом обдало, так девушка глянула, такой ледяной голос у неё стал, что поёжился он в шубе своей как от лютого сквозняка, что задувает в щели декабрьской ночью.
– Пиши, монах, – повелевал управляющий, всё больше вживаясь в роль, – восемь коров – четыре талера. И ещё бык хороший нужен, ещё четыре, то есть ещё восемь монет.
– Клянёшься быть знанием и советом со мной? Клянёшься, что не утаишь от меня знаний своих и поможешь советом своим.
– И ты, с епископом из Малена готовите ему новое дело?
– Ишь, ты! – Куртц удивлённо глянул, на доспех, в который уже облачился кавалер. Тот надел всё, кроме шлема. Ночь была тёплой, в подшлемнике было бы жарко. – Видать, вы спать не собираетесь, или уж очень сильно боитесь тутошних комаров.
– Не очень и много того леса, – кисло замечает Волков.