И чем тогда она не госпожа? Госпожа. Кто же в том усомнится, когда помимо всего она ещё каждый день ложилась с господином в кровать. Только вот пока не венчаная, а так настоящая госпожа.
Раз! Наотмашь! И ещё одна тяжкая оплеуха, и снова по той же щеке. И кольца, что господские пальцы унизывали, на щеке толстой полосы оставили.
– Видно, не знакомы вы подлостью горцев, раз так смеете говорить с ними. Они вам это припомнят.
– Клянусь, что буду чтить вас как названного отца или старшего брата.
– Мы уходим, – сказал старик и пошёл к лодке.
– Там раньше людишки ваши жили, – сказал Куртц Волкову, – до первой войны, так их горцы к себе угнали. Теперь дома пустые, сгнили.