И ещё страшнее ему стало, так одиноко и жалко звучал голос его в этой тёмной пустыне.
Но иного ответа, как согласие, он дать уже не мог, Рене Бертье откровенно радовались и даже Карл Брюнхвальд улыбался.
– Конечно, – Агнес кивнула. – На горбунью свою брызгала, так конюх мой её тут же на пол повалил, скакал на ней не хуже, чем на лошади. Она три дня потом счастливая ходила. Теперь только о муже и мечтает.
– От чего спесив так, когда не знаешь, с кем говоришь? Неразумно это.
– А кто просил талер за плот?! – Воскликнул один из гостей.
– Так забирайте этого толстяка и уезжайте с моей земли, – заорал в ответ ему Волков. – Говорить больше с вами не желаю!