«Радуются, дураки,– думал Волков,– чего радуются, чем кормиться тут будут в пустыне этой?»
– Так значит, в деньгах ты теперь не нуждаешься?
– А зачем вам, господин фон Эшбахт, такой отряд солдат?
Маленберг стоял на скале, возвышался над лесом. Родовой замок дома Ребенрее был виден из далека.
И верно, свернули на одну улицу, так словно в пелену въехали. Аж глаза режет. Кузни, кузни, кузни, стук молотков, в открытых воротах большие дворы с верстками и наковальнями, горны с красными углями, крепкие люди в кожаных фартуках, тяжкое дыхание огромных мехов. Мастера и подмастерья: крики и ругань кое-где. Шипение воды на горячем металле. И такова вся улица. Повсюду в бочках алебарды, кирасы, шлемы. Оружейники.
И два мужа, что ни темноты, ни крови не боялись, не палача не боялись, замерли, прижавшись к стене. Один другого за руку схватил крепко.