– Ну а как же без вас, – сказала Элеонора Августа, – а вы, Эшбахт, будете?
– Ну, раз так, – Игнатий отодвинул засовы.
Ей самой свет был не нужен, но она хотела, чтобы он, когда откроет глаза, её увидел.
А когда гости разошлись, Максимилиан, Сыч, Игнатий уши уже в людскую спать, а Зельда с Утой убирали со стола и мыли посуду, Волков спросил у Агнес, что скромно сидела рядом.
– Звать меня Ута?– Глухо сказал служанка.
И знал он о ней такое, о чём Максимилиан и не догадывался, так же знал, что господин на все изменения и странности Агнес, смотрит сквозь пальцы. Может потому, что Агнес могла боли в его ранах унять. Или может потому, что Агнес умела заглядывать в шар. Это было особенно богомерзко, но об этом брат Ипполит не писал даже своему духовнику аббату Деррингхофского монастыря. Молчал. Хотя и терзался, от того что приходилось это сркывать.