И тут крики раздались, кажется, радостны они были.
Они, лавируя между больших телег с корзинами угля, или полосами литья, дурного, не кованного ещё железа, пришпорили коней и поторопились прочь с этой улицы.
– Кавалер Фолькоф, – представился Волков, оглядываясь.
Снова берёт она кружку большую, снова пьёт пиво, а поверх кружки на трактирщика смотрит неотрывно. А тот и дела свои бросил, тряпкой руки вытирает, да улыбается ей и даже кланяется.
– Ах вот как, – говорит Брюнхвальд, сам он был не большой хитрец, но догадался, что это опять какая-то хитрость Волкова и продолжил, выходя вперёд. – Господа, немедля назовитесь, или будем считать, что вы разбойники!
Этот бесконечный обед стал для него пыткой. Он видел, как от вина и граф, и его сын, и ещё два достойных мужа, что сидели вокруг Брунхильды, стали свободнее, веселее. Да и сама она раскраснелась, была болтлива и смешлива.