– У него проснулась принципиальность? – с изумлением, словно вновь открывая для себя мир, произнес князь.
– Политика, – пожал я плечами. – Даже сватовство становится политикой, если там появляются такие князья. Так что за нами мощный политический блок, который позволит не упустить монополию на Механизм.
– Одиночку никто не станет слушать. Поэтому надо стать политической силой, с которой придется считаться.
– А я – подвожу? – почувствовал я растерянность.
– Раз меня не любишь, то хотя бы мир спасешь, – печально произнес я.
Это и была политика – сделать так, чтобы человек скрежетал зубами в бессильной злобе, а тебе мог только улыбаться, благодаря за мудрость, которой так и не удалось воспользоваться.