– Ты убил моего сына! – Теперь он смотрел откровенно зло. – О чем ты, демон побери, вообще говоришь?!
– Роман Глебович, у вас никогда не возникало непреодолимое желание убить человека? – прежним светским тоном продолжил князь.
При свете дня разрушения, вызванные отчаянием и яростью Шуйского-младшего, выглядели куда драматичнее. Рассеянное освещение облачного полдня только подчеркивало темный провал в разрушенном внешнем фасаде больницы, протянувшийся на три этажа вверх и столько же вширь; угрюмость выщербленных бетонных стен в два метра толщиной напоминала развалины взятой штурмом крепости, а чернота пятен после стихийных пожаров, давно уже потушенных, но оставивших на фасаде длинные росчерки сажи, заставляла даже ко всему равнодушных москвичей задерживаться подле и задумчиво рассматривать поврежденное крыло давно знакомого здания.
– Припасы. Вон смотри, там Пашка вышел с бизнесменами пообщаться.
Там отчего-то тоже решили обследовать пострадавших домашних животных, хотя что им будет, у Машка вон в ошейник такого накручено, что окрестные собаки гавкать боятся…
Правда, от волнительных размышлений его довольно быстро оторвали вернувшиеся слуги. Чуть нервные и бледные, они попросили старейшину и старуху все-таки взглянуть лично – благо додумались засыпать щебнем удобный путь до крайних платформ, часть тента с которых была поднята.