Он осторожно предлагал ей остаться – просто вспоминая себя прежнего, от которого отвернулись все. Но та шипела дикой кошкой и уходила сидеть на другой диван.
– Но позволь, государь… наши права на виру не ниже твоих будут, – встал с места Гагарин. – Как и всех в том списке! – указал он на листы перед Мстиславским.
– Ты трезв и здоров, не притворяйся, – аккуратно тряхнули меня за руку. – И у тебя было несколько минут внизу, пока я не вернулась. Что ты там делал?
– Так решил Максим. Он говорил мне о чести, которая определяет Силу одаренных. Бесчестье губит Силу. Поэтому истинному князю легко заблудиться в поступках, когда он делает мерзость, а Сила его продолжает прирастать.
– Родословной ты не вышел у меня что-то требовать, – насмешливо глянул на него Черниговский. – Вон подай Давыдову сапоги, тот устал босым сидеть.
Новые очки отличались от прежних, раздражая хозяина безмерно. Потому что он пытался убедить себя, что ничего не изменилось со вчерашнего дня. Но это было не так.