– Бедная, несчастная девушка, – с искренним сочувствием прервал я. – Которую обманули, обвели вокруг пальца и оставили ни с чем. И которой мы нужны в стократ больше, чем она – нам.
– Внутри – да. Находимся на усиленном режиме, – бодро рапортовали ему. – На улице какое-то шевеление, но Игнат Валентинович сказал, что защиту держит.
– Что там у тебя? – заступила она дорогу.
А еще хуже – ночь, казалось, стала смотреть на Черниговского. Внимательно, равнодушно – глазами палача.
– Я спокоен! Но было бы лучше, если бы ты просто молчал.
Дверь отворилась снова, впустив прохладу в затхлый воздух темной комнаты. И привнеся знакомые ароматы, которые было странно ощущать здесь и сейчас. А кроме того – смертельно опасно.