Много позже они летели навстречу поднимающемуся солнцу, и Раока, свернувшись в компактный комочек подальше от остальных, щурила глаза. Самая темная ночь, которую она и не чаяла пережить, сменялась самым длинным днём, и, видят боги, она слишком устала, чтобы по достоинству оценить вложенный в это символизм, благо у неё был ещё один, и весьма внушительный, отвлекающий фактор.
— Да ты, пожалуй, можешь, — фыркнула Раока в ответ, и на душе у неё стало значительно легче.
Мальчишка, однако, был настолько далёк от драконьей аристократии и чист в своих порывах, настолько легко и искренне воспринимал окружающее, так переживал за Гора, заглядывая к нему в свободные минуты, что Ледяной просто не мог найти в себе достаточно ненависти. Да, он понимал, что рано или поздно дедушки промоют мальчику мозги и превратят в типичного драконьего аристократа, безжалостно сломав хребет наивности и благородству — кому, как не Ису, знать, как это бывает? Но это будет потом, а пока что эта безжалостная машина для убийств встревоженно косила на Иса свои сумрачные глаза, совершенно очевидно волнуясь за него. Это сбивало с толку.
— Происходит что-то странное, — голос Мии, казалось бы негромкий, каким-то образом перекрыл дикий вой ветра, — Эта земля говорит, зовёт меня. Так и должно быть?
— Серьёзно, все не так уж ужасно, — сказала Шу, — Они милые, на самом деле.