— Прости, Ника. Мы с мамой, какой бы она ни была и что бы между нами ни было, очень тебя…
Не из-за шантажа, на самом деле. Просто, если быть честным с собой, он хотел этого — больше, чем чего-либо другого.
Полулис хотел съязвить что-то навроде: "Мы ведь знакомы, сама говорила. Так зачем спрашиваешь?" — но почему-то не решился.
Раоке почему-то стало очень не по себе, как будто ледяная рука сжала её горло так сильно, что не выдохнуть.
— Все хорошо, — шептали ей, — Теперь все будет хорошо, слышишь?
Предсказуемо, Ису никто не ответил — его волк лежал, опутанный потоками колдовства. Хотелось сорвать их, счистить, как нечто чужеродное, но было нельзя: именно эта магия поддерживала жизнь в лишённом души теле. И приходилось терпеть это — чужую силу, чужие руки, чужую комнату вокруг того, кого Ис давно полагал только своим.