В её глазах при этих словах отразилось столько, что не сосчитать: боль, шок, волнение, ярость и жгучая, почти болезненная надежда. Все это было столь сильным и неистовым, что по спине полулиса пробежал вполне ощутимый холодок чистейшего ужаса: что бы тут ни происходило, за кого бы она его ни принимала, девушка была безумна, а значит, непредсказуема и опасна.
— Полевую кашу, — сообщила Мика, — Парни, конечно, от неё эпизодически блевали, если кашеварить выпадало мне, но это вообще единственное, что я умею готовить — не считая зелий, конечно.
— Я же осторожно! — оскорбился дворф в лучших чувствах, — Выставляешь меня чудищем. И вообще, притащишь какую-то плешивую моль, ещё и косноязычную… Знаю я тебя и твоих снабженцев!
Как оказалось, иметь две пары крайне удобно: открывает широкий простор для манипуляций. Правда, Ис справедливо опасался, что не для него одного, но так уж работают отношения для существ их типа — вроде танца с вереницей хитростей и уступок. Надо признать, дракон уже его предвкушал.
— Вот так всегда, — вздохнул дракон с притворной печалью, — Ладно, так и быть, поговорим о кулинарии. Кто в настроении для того, чтобы приготовить трёхслойный бутерброд? Я хочу быть посрединке.
— И сейчас вы решили, что попытаться уговорить меня совершить самоубийство — хорошая идея? Мы ведь оба понимаем, что слова "превратиться во что-то другое" — это изящный эвфемизм. Как-то мне не улыбается превратиться в корм для червей или удобрение.