– Мэм. – Сержант вспомнил ещё одну её фразу, которая не давала теперь ему покоя. – Вы сказали, что вас никто ещё никогда не отпускал. Что это значит, мэм?
– Чёрт, – буркнул сержант, оглядывая фасад. – Берём, кто там, и потрошим.
Лишь после того, как запер дверь, репликант покосился на девушку, опасаясь увидеть осуждение на её лице. Ничего подобного. Эйнджела одобрительно улыбнулась, отложила в сторону завель и взялась за настройку миниатюрного голопроектора. Обыденные для Консорциума, в Союзе они считались предметами роскоши и непременно присутствовали в интерьере дорогих гостиниц и кают.
С момента полового созревания репликантов автодоктор брони подавлял их сексуальную активность: гормональные всплески положительно сказывались на агрессивных качествах искусственных солдат, а вот посторонние мысли, наоборот, могли привести к печальным последствиям. Однако в броню Блайз не облачался уже два дня и теперь ощущал странное беспокойство рядом с девушкой. Ему хотелось дотронуться до неё, ощутить мягкую кожу под пальцами, почувствовать близость тела, и одновременно репликант понимал недопустимость подобных желаний. Она – человек, а он – изделие. Исправное изделие не должно испытывать желание коснуться человека без необходимости.
– Надеюсь, к дороге? – поинтересовался непривычный женский голос в наушнике.
Нэйв в очередной раз просмотрел все имеющиеся данные, попутно запустив поиск известных материалов по операциям СБ Консорциума. От этого занятия его отвлёк звонок.