Все цитаты из книги «Голос ночной птицы»
— Что мистер Бидвелл сегодня дает ужин, — сказал он первое, что пришло на ум. — Приехали балаганщики, и это, очевидно, будет прием в их честь. Я… хотел сказать вам, сэр, на случай, если вы услышите г…
— Если был когда-нибудь вечер, когда мне ни к кому не хотелось идти ужинать, так это сегодня, — сказал Мэтью, протирая воспаленные глаза.
— Хорошо. Я так понял, что Гамильтоны уехали до того, как было это видение?
— Хорошо, — сказал Мэтью. — Вайолет, расскажи, что ты видела.
— Эта ценность, боюсь, не дороже шиллинга. Всякого, кто живет на свете, ждет верная смерть.
— Вы ставите меня в трудное положение, сэр, — произнес магистрат, поджав губы. — Вы просите меня приговорить собственного клерка.
— Было, конечно. Не могло не быть — в феврале-то!
— Нет, сэр. А пение… оно изнутри дома шло, похоже. Из другой комнаты, там было темно. Я его слышала до того, как зажглась свеча.
— Вы заперли двери и окна перед тем, как лечь спать?
Вудворд бросил быстрый взгляд на Мэтью и отвел глаза. Молодой человек понимал, какие муки совести испытывает Вудворд, но знал, что магистрат не сможет не поступить так, как должно.
— Чепуха! Почему не можете? А тарелку вернете, когда в следующий раз придете ужинать. Ну, скажем… во вторник, в шесть часов вечера?
Но только когда будет точно известно, зачем Эдуард Уинстон жжет город своего работодателя, не стал он добавлять.
Да, и даже страсть к учительству. Даже это. И все превратилось просто в лужу какой-то жидкости.
— Сколько вам лет? — неожиданно спросила она.
Директор Стаунтон записал имя в книгу мелким, но аккуратным почерком, и так жизнь Мэтью резко свернула с прежней проселочной дороги.
— Сэр? — переспросила миссис Неттльз из-за двери.
— А в чем дело, Роберт? — спросил Джонстон. — Вы напускаете такую таинственность…
— А позволить Бакнеру созерцать эти богохульства — не признание? — Она покачала головой. — Будь я действительно ведьмой, я была бы умнее.
Отличная ловушка, понял Мэтью. И еще он впервые понял извращенную логику, которую обращают против Рэйчел.
Мэтью пришлось опустить голову и внимательно разглядывать землю.
Воздух посвистывал через дырку, где раньше был передний зуб.
— Сказанных под присягой. Вполне разумных слов. Переданных с такими деталями, пусть и тошнотворными, на какие только может надеяться судья. Его слов для меня достаточно.
— Вам говорил доктор Шилдс, — повторил Пейн.
— Ты должным образом охраняешь эту ведьму. Ибо не бывает осторожность излишней с такими, как род сей.
— Я… у меня тут есть работа. Может быть, во второй половине дня?
— Возьмите, возьмите! — сказала она. — Только что испекла!
— Что? Чтобы он подумал, что меня тоже заколдовали? Для любой женщины, которая слово замолвит за Рэйчел Ховарт, тут же свяжут еще одну петлю.
— Вам нужны доказательства ее ведьмовства? Хорошо, все они здесь налицо, пусть она даже ни слова не говорит! Грин, снимите одежду с ведьмы!
— Вы куда больше можете, — прошипел Бидвелл, приблизив лицо к доктору почти вплотную. — Сколько денег вы хотели бы послать жене?
Оба с грохотом рухнули на пол. Тут же Мэтью и Уинстон бросились их разнимать, Грин смотрел от дверей, которые он сторожил, а Шилдс вцепился руками в кресло. Бидвелла удалось оторвать от Джонстона, но…
— Рассказывай дальше, — потребовал Бидвелл, когда Ноулз снова замолчал.
— Если это имеет отношение к мадам Ховарт, я должен быть поставлен в известность. Более того, твоя обязанность как моего клерка — меня информировать.
Не на что. Бидвелл свалился на улице Гармонии, голова наполнилась серым туманом, и он заснул, как в колыбели.
— Глупости! — нахмурился Гаррик. — Это только значит дать ей время вредить дальше!
Грин, весьма не словоохотливый, достал из кармана кожаной куртки два ключа на кожаном шнуре и сунул один в скважину висячего замка, запиравшего вход в тюрьму. Одним резким поворотом замок был открыт,…
Это была откровенная ложь, но у Мэтью не было времени для полуправд.
— Найдите себе хорошую, крепкую шотландскую девушку.
Джонстон засмеялся. Но смех вышел напряженным из-за крепко стиснутых зубов и потому был не столько веселый, сколько кровожадный.
Ее руки взметнулись и зажали рот, будто она боялась закричать так, что душа наружу вылетит.
Манеры ее — вместе с внешним видом, семьей и всем вечером — сильно испортились.
Набежали облака, солнце вновь скрылось. Мэтью поднял глаза и увидел лоскутки голубизны на сером фоне, но они утончались, уменьшались. Через секунду облака восстановили на небе свое господство.
— Да, сэр, — сказал Мэтью, не считая, что говорит неправду. — Ведьмы действительно больше нет.
— Вас должен был предупредить мистер Бидвелл. Он этого не сделал?
— Потому что… — Он заколебался, потом показал ей ящичек. — Потому что у меня для тебя кое-что есть. Можно мне войти?
Шоукомб пытался подняться, но оба глаза у него уже побагровели и стали распухать. Встать было труднее, чем он ожидал, а устоять вообще не получилось. Он снова сполз на пол.
Мэтью посмотрел на рисунок — грустное, на самом деле, зрелище, — а потом сложил его и положил в ящичек.
— Мэтью, что с тобой? — снова спросил лежащий на кровати Вудворд.
Вот теперь он на самом деле был близок к тому, чтобы заплакать. Он знал все — или почти все — о том, как это было сделано, и уверен был, что знает зачем, знал имя одного из тех, кто это сделал…
— Поскольку вам интересно, молодой человек, — сказал Джонстон, чуть приподняв тонко выщипанные брови, — сообщаю, что это — врожденный дефект.
— Простите, что не встаю, — прошептал он.
— Вполне справедливо. Но с другой стороны, разве вы не понимаете, как это… странно с виду?
— Еще и таверна! — произнес старший, беря у Мэтью вожжи, будто его руки могли хоть сколько-нибудь ускорить приближение фургона к коновязи. — Все-таки сегодня вечером мы поедим горячего!
— И каково состояние мадам Честер? — спросил Уинстон.
Вудворд налил себе вторую чашку и эту тоже осушил в несколько глотков.
— Тогда, — ответил Мэтью, изучая позицию, — у вас передо мной преимущество. Я самоучка.
Мэтью посмотрел на Рэйчел, слишком ошеломленную поворотом событий, чтобы реагировать. Потом увидел за нею деревянную скамью и заставил себя встать.
Он шел дальше по улице Трудолюбия. Вскоре показался клуб белого дыма из трубы дома Линча. Повелитель крыс готовил себе завтрак.
— Ты уверена — абсолютно уверена, — что тот, кто был в черном плаще, сказал… — Мэтью нашел нужные слова на бумаге: — «Вели им отпустить мою Рэйчел»?
— Значит, лицо женщины вы видели? — спросил Мэтью.
— Где они? — спросил Вудворд, выбираясь из фургона. — Вы их нашли?
— Я уйду ненадолго, — сказал Мэтью Рэйчел. — Тебе надо будет остаться здесь. Хорошо?
— Вот! — Шоукомб протянул руку Мэтью. — Я тебе даже дам ее подержать.
— Что вы сочтете должным удовлетворением, мистер Хейзелтон?
— Остановите его, Джонстон! — Тяжело дыша, Вудворд проталкивался сквозь толпу. — Он хочет ее убить!
Тут же хватка великана ослабла. Мэтью рухнул на пол. Он схватился руками за горло, тяжело дыша.
— Я пытаюсь прояснить некоторые не совсем понятные мне моменты, — сказал он. — Итак, вы не чувствовали себя плохо, когда ложились, но проснулись через шесть часов из-за неприятных ощущений в животе?
Миссис Неттльз ничего не сказала, но посмотрела таким взглядом, который мог бы просверлить в Мэтью две дыры.
— Фургон, Бидвелл! — потребовал Джонстон, уткнув пистолет в живот Мэтью. — Готовьте фургон!
Эти совершенно искренние слова сорвались с губ Мэтью раньше, чем он успел их сдержать. Если бы у Вудворда зубы были вставные, они могли бы вывалиться на пол. Молчание длилось; магистрат и его клерк г…
Мэтью не стал обращать на него внимания. Он пристально смотрел в глаза девочки.
— Я об одном только жалею: что убийца Дэниела и преподобного Гроува никогда не предстанет перед судом. Это же несправедливо?
— Нет нужды в такой клятве, — мягко сказал Мэтью. — Вы держите в руках святую Библию, и вы уже дали присягу, что говорите правду. Вы же богобоязненный человек?
— Нет, — сдавленно ответил Вудворд. — Нет, ты не должен был спрашивать. — Он не изменил позы, так и остался стоять спиной к юноше. — Это «почему» тебе следует оставить в покое, Мэтью. Запомни мои сло…
— Что заставило вас переменить решение и сообщить о том, что вы видели? — спросил Вудворд. — И кому вы об этом рассказали?
— Выходил, — повторил Бидвелл с язвительной интонацией. — Это я знаю, что ты выходил. Выходил — куда? И что там делал?
— Ну давай! Бери его к чертям! — сказал он.
— Как тебе? — спросил он Мэтью, ухмыляясь в предвкушении похвалы.
— Ну, что уж тут. — Он бросил на Брайтмена довольно сердитый взгляд. — Уж когда выпустишь кота из мешка, его очень трудно засунуть обратно.
Гаррик посмотрел на Джонстона в ожидании перевода.
— Сэр, скажите мне, — спросил он, — как вы будете задавать вопросы мистеру Гаррику, если едва в состоянии говорить?
— Пейну даже в голову не пришло, что вы явились его убить. Он считал, что ваше желание — разоблачить его перед Бидвеллом и всем городом, и к нему вы явились именно за его признанием. Так что вы дали …
— Как смели вы! Как смели вы столь оскорбить меня!
Линч перестал жевать. Но только на долю секунды. Потом снова вернулся к еде, разглядывая солнечные зайчики на полу между собой и Мэтью.
— Тихо, тихо… — приговаривал Линч тихим, певучим шепотом. — Все. Тихо. Все. Тихо.
— Я не помню, чтобы считала их, сэр. Просто они привлекали взгляд. Я собираю пуговицы, сэр. У меня дома полная банка их, и все, что я нахожу, я туда складываю.
— Джентльмены, давайте смотреть в будущее, а не в прошлое! Элиас, наше избавление — в руках магистрата. Мы должны уповать на Господа и на закон, а подобные разрушительные речи себе запретить.
— Я ей помогу приготовиться. Вы меня простите, мистер Корбетт? Стюарт, предложи гостю вина.
— Понимаю. Но будет ваше решение вынесено к концу недели? — Джонстон подождал, пока Вудворд кивнул в знак подтверждения. — На вас ответственность, которой я бы не позавидовал, — продолжал он. — Приго…
— Могу я быть еще чем-нибудь вам полезен? Мистер Бидвелл предоставил меня в ваше полное распоряжение.
Лицо Шоукомба превратилось в кусок камня. Прошло несколько секунд, и высунулся язык, облизав нижнюю губу. Трактирщик улыбнулся, но напряженно.
Этого коня Мэтью немедленно снял поджидавшей пешкой.
— Я не вспоминаю, чтобы была размолвка. Не то чтобы у нас их никогда не было, но они никогда не длились.
— Благодарю вас, сэр, — сказал Вудворд. — Итак, вы с вашей женой занимаете ферму? На какой улице?
— Ну… — Гаррик наморщил лоб, пока не поднимая глаз. — Я сильно напугался. Не очень помню эту его часть.
Лукреция продолжала есть, но по щекам ее расползались красные пятна. Стюарт допил бокал и потянулся за графином.
— Опять он со своим лицом! — презрительно фыркнул доктор Шилдс.
— Ну вот, видите сами. — Мэтью пожал плечами.
Что же могло привести сюда человека? Дикая глушь, и вряд ли хоть одна цивилизованная душа найдется между следами его ног и городом Чарльз-Тауном. Так что же могло понадобиться здесь ночному путнику?
— Этого дома уже нет, — сказал человек справа от Мэтью. Он оглянулся на говорившего. Это был высокий тощий мужчина в коричневом плаще и шерстяной шапке. Несколько секунд ушло у Мэтью на узнавание его…
Вудворд покачал головой. Миссис Неттльз сменила мокрый компресс.
— Я никогда не смогу с тобой расплатиться за свою жизнь, Мэтью. Как я могу хотя бы начать?
В ответ Навпавпэ вошел в воду. Он уходил от берега, пока не зашел по пояс. Потом остановился и, одной рукой придерживая на голове парик, наклонился, а другой стал ощупывать дно. То и дело он доставал…
Бидвелл захихикал. Почти как женский смех — так он был част и высок, и тут же Бидвелл поднес руку ко рту и покраснел.
Например, землемер. Кто это был? Может быть, все-таки всего лишь землемер? Золотая монета у Шоукомба. Откуда ее взял тот индеец? Исчезновение Шоукомба с его семейкой. Куда они делись, бросив все свое…
Хозяйка совершила свой выход из противоположной двери, ведущей в глубь дома, где, вероятно, находилась спальня.
— Красивые, — сказала девочка. — Их мистер Бидвелл сам вырезал?
Она не ответила — может быть, потому, что слегка вздрогнула.
Конечно, именно это их и связывало. Служба. Мэтью надеялся продолжать выполнять свои обязанности столько, сколько он будет нужен магистрату, а потом, быть может, самому начать изучать право. Вудворд …
— Нет, сэр, но я видел… ту вещь, которую она сосала. Черный дрын, весь в колючках. Такое может быть только у самого Сатаны, ни у кого больше.
Вудворд кивнул, снова припав к своей конопляной палочке. Она уже почти догорела, и жар ее ощущался между пальцами. И не только — ему теперь было тепло во всем теле, он вспотел. Но это было хорошо. С …
— Черт! — сказал он своему отражению в овальном стенном зеркале.
— Я… быть может, когда-нибудь я так и сделаю. Но мне еще нужно набраться образования и опыта.
— Я не ведьма, — с силой произнесла Рэйчел. — Я не иду сейчас за темным хозяином и не пойду за ним никогда. Мой ответ — нет.
— …ночевать, — договорил он. И потом, когда кони последним усилием дошли до коновязи, сказал: — Тпру! Стоять! — Он внимательно рассматривал ставень. — Не слишком гостеприимно для трактирщика. Ну что …
— Я тоже так подумал, хотя и оценил, что труп убрали. Как бы там ни было, но я решил обыскать это место более тщательно… и нашел среди обломков одно очень странное ведро. Очевидно, Джонстона оно не з…
— Сперва ты, стоящий предо мной, открой имя свое.
Он подошел к круглому столику, где расположились явно напоказ зеленый стеклянный графин и три чашеобразных бокала того же изумрудного цвета. Мэтью не успел ответить «да», как графин был откупорен и н…
— Оно… как бы это лучше сказать… весьма экспериментальное. Я никогда не давал именно эту пропись и именно в таких сильных дозах.
Он прислушался к стуку дождя по крыше. Снова зарокотал гром.
— Что ж, — сказал Брайтмен и поднял бокал. — Позвольте мне предложить тост в память преподобного Гроува. И в память многих, покинувших ваш город силой выбора или обстоятельств.
— Не приходится сомневаться. Но когда ведьмы не будет — а это, слава Богу, уже скоро — и наш город снова встанет на ровный киль, мы постараемся найти человека таких же выдающихся качеств.
— Хорошо, а почему он не может вести записи в камере? — поднял густые брови Бидвелл. — В списке, который я вам дал, три свидетеля. Почему вы не можете расположить свой кабинет в тюрьме и вызвать туда…
Произнеся эту сентенцию, Бидвелл замолчал, уставившись на тарелку с костями так мрачно, будто это были скелеты сгоревших домов, усыпавшие Фаунт-Роял.
— Верно, испанская. Знаешь, что это значит?
Мэтью тоже сел. Ее рука просунулась сквозь решетку, ища, и коснулась его плеча.
— Приношу свои извинения. Позволь спросить, если можно: как дает вам дух воды эти солнца мужества?
— Вам бы надо меня проклясть, а благодарить, только если я вас сковородкой по голове съезжу!
— Индейская деревня? То есть… меня лечил индеец?
— Возьми еще, — предложила она. — Возьми столько, сколько тебе захочется. И драгоценностей тоже.
— С самого начала. Он предложил мне свои услуги в самый первый месяц.
Затем Мэтью растянулся на соломе — свежей, спасибо мистеру Грину, — закрыл глаза и попытался заснуть.
— Эй, клерк! Так он точно не расстанется с жилеткой?
— Я? — Тут же искорка привычного негодования загорелась в глазах Бидвелла. — Почему это я должен ее читать?
Кажется, это все, что я должен был сказать. Закончу тем, что пожелаю Вам доброго здоровья, долгой жизни и неомраченного счастья, сэр. Я надеюсь снова увидеть Вас в будущем. И еще раз прошу: озаботьте…
— Ну… выше меня, кажется. Мне только борода запомнилась.
— Это невозможно, сэр. — Брайтмен направился в другой конец лагеря, и Мэтью побежал за ним. — Прошу меня извинить, но у меня много работы. Мы хотим уехать, как только соберемся.
— Но ведь вы скоро будете учеником юриста? — спросила Лукреция, снова начиная сиять. — Вы молоды, у вас острый ум и желание служить. Почему бы вам не выбрать профессию юриста?
— Случалось ли когда-нибудь, чтобы обвиненный в колдовстве произносил молитву и был освобожден?
— Я про Николаса Пейна. Мне Уинстон сказал, что Бидвелл сегодня утром отослал его в Чарльз-Таун. За какими-то припасами, на побережье самой Виргинии. Чего только этот негодяй не сделает, чтобы увильн…
Глаза Шоукомба сверкнули отблеском свеч. Он облизнул губы, прежде чем заговорить.
Она показала пальцем, и Мэтью, проследив за ее рукой, увидел небольшое озерцо, где отражалось синее небо и золотое солнце.
— Едва ли профессия. Я был шестнадцатилетним горячим парнем, любил подраться. Прослужил в береговой охране год и четыре месяца, пока меня не проткнула рапира чернофлажника. Так и закончились мои прик…
— Я ничего такого не говорил. Я только спросил, бывало ли…
— Нет, сэр, — мрачно ответил Мэтью. — Полагаю, что не было.
— Вы сможете ее исполнить. Но доктор Шилдс должен быть поставлен в известность о вашем состоянии. Может быть, он выпишет вам лекарство.
— Да. — Мэтью показал свернутый документ. — Можно войти?
Громкий смех и поднятые кружки встретили эти слова, разумеется, но и насчет музыки Ван-Ганди был мастер.
— Николас Пейн! — вдруг сказала Рэйчел и снова подняла глаза на Мэтью. — Он был одним из троих мужчин, которые вломились в мой дом в ту мартовскую ночь, связали меня веревками и бросили через задний …
— Эрлибой тогда испугался, — сказал Гуд. — И сейчас еще дрожит. Он меня спросил, не на Дьявола ли мы наткнулись, но я ему сказал, что это всего лишь человек. — Он приподнял густые белые брови. — Я не…
День стал воистину великолепен. С ярко-синего безоблачного неба сияло по-настоящему теплое солнце. Легкий бриз задувал с запада, и в нем ощущалось благоухание дикой жимолости, сосновой смолы и сочный…
Единственная мысль вонзилась в мозг жалом шершня: «Если они нам кого и пришлют, то психа какого-нибудь, вытащенного из ихнего местного дурдома!»
— Вы знаете, кто убил Дэниела? — В глазах ее мелькнула тень гнева. — Кто это?
— Мне вы ничего не сделали, — признал Мэтью. Он был готов нанести следующий удар. — Я только интересуюсь, что вы такого сделали Вайолет Адамс.
— Да что источник, парень? — Терпение Бидвелла подходило к концу, как веревка, перетираемая обломком дерева.
Пролетевшая гроза увлажнила землю перед самым рассветом, но субботнее солнце засияло сквозь рассеивающиеся тучи, и к восьми часам снова засинело небо. К этому времени Мэтью уже позавтракал и шел к ла…
Он сел, взял одну из конопляных палочек и зажег. Потом вдохнул с привычной легкостью. После небольшой паузы он выпустил дым изо рта.
— Шоукомб? — позвал Мэтью. Ответа не было. — Шоукомб, вы меня слышите?
Но не спросил. Он сдался этой минуте — точнее, эта минута подчинила его. Мэтью ответил на поцелуй с той же из души идущей жадностью, и ее тело прижалось к нему в неоспоримой потребности.
— Я — магистрат, — ответил Айзек Вудворд, и Мэтью глянул на Осли, который стоял неподалеку с натянутой улыбкой, но глаза его были холодны и бесстрастны. — Расскажите о себе, молодой человек.
Глаза Бакнера блестели, будто встающие перед мысленным взором образы выжигали из них зрение.
— Просто у нее нож вместо языка, — перебила Шериз, продолжая неизящно есть пальцами. — А извиняется она, только когда он ее саму порежет.
Если Бог хочет проявить неудовольствие, подумал Мэтью, то для начала Он должен был бы принять на себя хоть толику ответственности.
— Ничего я такого не говорил! И тише, пожалуйста!
— Ну, вполне можете оба ее получить, если желаете. Будет стоить вам не больше гинеи на двоих…
— Присядьте вон туда, — и показал рукой на кресло возле единственного окна.
Возле коновязи торчал из земли кол. К нему была прибита зеленая сосновая доска, на которой кто-то густой белой краской накарябал слова: «Таверна и фактория».
Раздался громкий металлический щелчок, когда сработал спусковой механизм. В лицо Джонстону брызнул сноп искр, шипящих, как миниатюрные кометы.
— Позволите? — Уинстон попытался обратить на себя внимание магистрата. — Я пойду принесу ваш чай. Как я уже сказал, Николас вскоре вернется с мистером Бакнером. Три чашки, вы говорили?
На свет появилась чаша для кровопусканий. Горячий ланцет как следует впился в закрывшиеся раны утренней процедуры. Свесив голову за край кровати и слушая, как капает в чашу испорченная кровь, Вудворд…
Все выпили, кроме Мэтью, у которого не было бокала.
— Возьмите это между зубами. — Шилдс вложил в правую руку Вудворда кусок корня сассафраса, все еще сохранившего ароматную кору. Вудворд не мог не заметить, что на нем остались следы других зубов. Но …
Он не знал, что сказать. Но при этом неожиданном проявлении чувств у него сердце облилось кровью, и на глазах тоже выступили слезы.
— Привет! — произнес человек, оставшийся в лодке, и его акцент был дальше от испанского, чем Грэйвсенд от Валенсии. Он шагнул на берег. — Как жизнь?
— Хорошо. Ты думаешь, он не имел бы ничего против того, что он будет… гм… лежать отдельно от прочих на кладбище?
— Сегодня утром я по некоторым делам заходил к Джону Суэйну, — сказал Уинстон. — Как утверждает Касс Суэйн, Алиса Барроу сообщила нескольким лицам, что страдает от снов о Черном Человеке. Сны так нап…
Вудворд прислонился к стене. Кожа его была того же цвета, что заляпанная кашей полотняная рубашка. Испарина блестела на осунувшемся лице, глаза покраснели и помутнели от боли.
— Магистрат! — воскликнул Мэтью. — Вам нельзя было вставать с постели!
— Я вам говорила, — сказала Рэйчел тихим, но совершенно спокойным голосом. — Темнота здесь полная. На ночь никогда не оставляют фонарь. Вы могли бы это сами знать.
Не говоря более ни слова, Линч вышел из тюрьмы, и темнота стала полной. Потом послышалось дребезжание цепи, когда Линч запирал вход, и наступила жуткая тишина.
— О чем вы там, Эдуард? — Бидвелл вернулся в гостиную, проводив Джонстона.
— Действительно? Можно ли спросить, в каком колледже?
Вудворд заглянул в банку и увидел что-то вроде дюжины небольших коричневых палочек, каждая длиной дюйма в два.
— Да, сэр, — ответила она довольно робко и закрыла за собой дверь.
— Ты! — Ноулз горящими глазами уставился на Мэтью. — Я не знаю, кто ты такой, но лучше не попадайся мне, когда я выйду!
Мэтью еще постоял, глядя на пруд, который теперь заключал в себе загадку. Сегодня ответов не будет, так что пора идти ложиться, хотя уснуть вряд ли удастся.
Прежде всего наличествовал запах. Шилдс знал сладковато-болезненный запах смертельной болезни, и этот запах сейчас слышался в дыхании магистрата. Свет лампы показал ему то, что он и ожидал увидеть, н…
— Пять, — ответил Гаррик. — Нет… кажется, одна оторвалась. Четыре, должно быть.
— Потому что эта хитрая лиса стерла все следы, — ответил Мэтью. — Убила их, фигурально говоря. Доказательств нет никаких. Так что если я назову вам имя, вы всю жизнь будете страдать, что ничего нельз…
— О Боже мой! — произнес Брайтмен, и глаза его расширились. — Вернулась буря!
Вудворд настолько изнемог, что ему пришлось закрыть глаза на несколько секунд; голова его склонилась к груди.
— Проблема находится в стадии изучения. — Ничего другого Мэтью не имел права сказать.
На лице Уинстона выступила испарина от влажности в комнате. Он поправил очки.
Такой фанатик чистоты, как мог Ланкастер не стереть крысиной крови с мешка, укладывая его в ящик? И почему нет среди прочих инструментов приспособления с пятью лезвиями — «полезного устройства», — ка…
— Гуд? — недоуменно спросил Смайт. — Простите, я не понял.
— Мистер Грин найдет несколько учтивых слов по этому поводу.
Поразительно, как гладко слетает ложь с отчаявшегося языка!
Мэтью вынужден был признать, что даже с такими загадочными выпадениями деталей в показаниях Бакнера и Гаррика все свидетельства, собранные воедино, зажигают факел для костра Рэйчел. Он знал, что маги…
— Мистер Роулингс, — повторил Мэтью, осознав, что ступил одной ногой в трясину. — Вы знаете это имя?
— Мои извинения, — сказал Бидвелл так, будто это слово имело вкус прогорклого сыра, — предназначались в равной мере вашему клерку.
Да, конечно. Сапфировая брошь и рубиновое кольцо, золотое распятие на цепочке, семь золотых дублонов, три серебряные монетки и мешочек черного бархата.
Он зашагал дальше, пошатываясь. К веселой компании малышей присоединился одноухий рыжий пес. На Мэтью спустился туман, и он не ведал, в ту ли сторону идет среди хижин. Его движение привлекло жителей …
Мэтью понял, что видит Гвинетта Линча — крысолова — за его благородным занятием.
— Мы держим ситуацию под контролем, мистер… э-э… Иерусалим. Под полным контролем. Вот перед вами магистрат Вудворд из Чарльз-Тауна. — Он показал на своего спутника. — Суд над ведьмой уже идет.
— Да-да, — перебил Мэтью. — Насчет застойной крови я все это знаю. Что там с лекарством?
— Я требую поведать мне! — затрубил Исход Иерусалим, направив раструб своего рта на Бидвелла. — Как случилось, что не был зван я на приготовления твои?
— Колено? Нет, не видел. И не думаю, чтобы хотел видеть, поскольку врожденные деформации не входят в круг моих интересов. Но я ему продавал бинты и мазь, которые ему нужны были в связи с этой болезнь…
— Да, сэр. Могу еще чем-нибудь быть полезной?
— Знаю! — огрызнулся он. — Думаешь, я слепой?
— Там был еще один, — сказал Бакнер. — Такой, который был сразу и женщина, и мужчина.
Вудворд посмотрел на нее холодным взглядом.
— У тебя записано? — спросил Вудворд у своего клерка, хотя это был лишний вопрос — он знал умение Мэтью. Мэтью только угрюмо кивнул и снова обмакнул перо.
— Я просто задумался, — ответил Мэтью. — Подумал, что… хотя солнце ярко светит и небо синее… день сегодня очень пасмурный.
Магистрат сел. Шилдс распахнул ставни, впуская туманный серый свет.
— Выходит, у него не было причин сомневаться, что вы его любите? Почему бы он задал такой вопрос, если это не в его натуре?
Это было немыслимо! Уж лучше демонический врач, чем дикарский!
— Да, — ответил Вудворд едва слышно. У него на лице тоже отразилась боль. Он смотрел в огонь. — Я — понимаю.
— В огне, — твердо возразила Мэй. Мэтью подумал, что такое расхождение во мнениях и может быть костью раздора между двумя супругами. — Погибнет в огне и возродится снова. Таково обетование Господне.
— Ха-ха! Отличная шутка! — Но тут на морщинистую физиономию наползла серьезность. — Ваш магистрат… я — честно очень вам сочувствую. Насколько я понимаю, он до конца сопротивлялся смерти.
— Миссис Воган? Можно ли мне… гм… взять с собой немного этого восхитительного хлеба?
— Это можно понять, слишком о многом пришлось тебе думать. Скажи, ты одобряешь место, которое я выбрал для могилы Айзека?
Кажется, крысолов достиг куда большего, чем просто выиграл дуэль. Линч показал, что война окончена, и объявил себя абсолютным и умелым победителем.
— Это сейчас вы так говорите. Ладно, я там буду, чтобы лично проверить, так и знайте!
— Здравствуй, Вайолет! Могу я с тобой поговорить?
— Я про одежду, — пояснил Мэтью. — Во что были одеты вы?
— Да, — согласился Мэтью. — Согласен с вами. Я… не хотел бы казаться неблагодарным за все, что вы сделали. И понимаю, что в этих обстоятельствах вы проявили искусство, достойное восхищения.
Он прислушался. По-прежнему было слышно гудение работающих пчел, но… птицы. Почему не слышно их?
Он отступил в сторону, лихорадочно думая, что же делать дальше, когда ключ повернется.
— Если вы повторите что-нибудь подобное, я заподозрю у вас бред, — сурово сказал ему Шилдс. — Вы должны лечь и успокоиться.
— Понимаю. Этим я для вас стала? Головоломкой, над которой надо работать?
— Слава Богу, что ведьмы скоро не будет! Клянусь, она к этому потопу тоже руку приложила!
— Тогда просто составьте контракт между вами и Бидвеллом на уничтожение трупа. Впишите туда все, что вам хочется, и начните торговаться, понимая, однако, что вряд ли вы получите все, чего считаете се…
— Уверена, что вас очень интересуют всякие «снаружи» и «изнутри», особенно когда дело касается «нашей сестры».
— Да, я знаю. Это болото еще долго будет наполнять наше кладбище.
На пятый раз он решил остаться внизу и покопаться в иле столько, сколько выдержит. Он наполнил легкие и нырнул, хотя тело начинало протестовать против столь сурового обращения, а разум начал ужасатьс…
— Дай мне эти чертовы вилы! — Мод ухватилась за рукоять и потянула вилы на себя, но Абнер не выпустил.
— Должен, так иди. И помни, смотри под ноги.
— Мэтью? — Рэйчел стояла возле решетки. Он повернулся к ней со всем вниманием. — Что бы со мною ни сталось, — тихо сказала она, и свет фонаря отражался в янтарных глазах, — я хочу сказать тебе спасиб…
— Да, теперь понятно, — согласился Грин. — Но все равно — почему меня не предупредили?
— Кстати о кладбище… Алиса Барроу тоже слегла.
— Что-нибудь еще? — спросил Мэтью у девочки, и она покачала головой. — Тогда хорошо. Суд благодарит вас за ваше свидетельство.
— Вы тоже можете подождать снаружи. Я попрошу вас вернуться, если в том будет необходимость.
— Бога ради, держись от рома подальше! — заорала Лукреция, уже не обращая внимания на почетного гостя. — Вот причина всех наших бед! Это, и еще твои предлоги бегать в плотницкую!
— У меня есть еще вопросы, которые я хотел бы вам задать.
— Но если вы его так бросите, вы можете его сломать. Об этом вы подумали?
Что бы тут ни висело, сейчас это был кусок освежеванного мяса без рук и без ног. Мэтью остановился. Щупальца дыма плыли мимо лица. Ближе он подойти не мог, потому что уже знал.
— Волосы ведьмы, — сказала она. — Что с ними будет?
— Она владеет моим доверием, если вы это имеете в виду.
Мэтью смотрел на Вудворда, будто изучая черты его лица.
— То есть без этого средства он вернется к состоянию, в котором был до того?
Шилдс глядел на край шестой банки, которой водил над огнем, и пламя отражалось у него в очках.
— Это выражение невинного удивления можешь кому угодно другому показывать. А я тебя слишком хорошо знаю. Сегодня, как и в любой другой день, ты не стал залеживаться в постели. Я даже подозреваю, что …
— Дети, — повторил Мэтью. Он моргнул, пораженный откровением. — Боже мой! Если двое детей смогли столько пройти…
— Бывало, он ходил кормить живность, если уже недалеко до рассвета.
— Чистейшая чушь! — фыркнул учитель и обратился к Бидвеллу: — Я предлагаю выгнать его из города немедленно!
Губы женщины сжались в суровую мрачную нить. Она снова оглянулась на лестницу.
Он отвел глаза. Она тоже понимала, что нет будущего на двоих у таких, как они, что Дэниел еще так же близко к ней, как то платье, которое надела она в день их свадьбы. Она отодвинулась от Мэтью и тог…
— Вайолет Адамс, — повторил Уинстон. — Ребенка. Мистер Бидвелл мне велел привести ее сегодня позже. Когда вам будет угодно?
— Вас сюда привели рассказать все, что будет необходимо магистрату для вынесения взвешенного решения, — возразил Мэтью. — Вспомните, сэр, что вы держите в руках святую Библию и что вы поклялись говор…
— Сядь, — велел Бидвелл. — Как бы там тебя ни звали на самом деле, мерзавец.
Мэтью протянул руку, рискуя получить удар ножом.
— Их нашли в доме Джонстона. — Мэтью уже решил сказать ей правду. — Мистер Бидвелл просил меня отдать их тебе.
— Вероятно, это все, что вам полагалось помнить.
— Вы могли бы выстрелить в землю, — сказал Мэтью. — Это ведь приемлемо, если при первом выстреле была осечка?
Мэтью отпер. Щеколда слегка дзенькнула, и Мэтью распахнул ставень наружу, под дождь.
— Странно. Откуда бы у индейца испанское золото?
— Ага! — выдохнул Хейзелтон, вводя свой член в канал Люси. — Ух ты девочка моя!
— Вы лучше проверьте, то ли это, что вам нужно. Я знаю, что там по-французски, но никогда особо не обращала внимания.
— А трость? — спросил Мэтью. — Вы ее взяли с собой, когда выходили?
Мэтью взял серебряную монету, явно старую и настолько стертую, что почти вся чеканка сошла. И все же можно было уловить очертания букв: Dei Grat.
— Не знаю, сэр. Я плакала. И хотела только попасть домой.
Миссис Неттльз поджала губы, будто молча укоряя его за такое беспамятство.
— Могу себе представить. Вы были очень больны.
— Ты забываешься! — Вудворд готов был упасть в обморок. — Я требую от тебя повиновения!
— Она что-нибудь вам дурное сделала? — спросил Мэтью.
«Что ей нужно — так это боец за правду», — вспомнил он.
У ворот уже ждал мистер Грин, чтобы поднять запорное бревно.
Быть может… с помощью еще одного убийства? И кого тогда могут найти с перерезанным горлом, жертвой мести «Сатаны» в полутемной комнате или коридоре?
Мысленный образ, как волки пожирают человеческое мясо, привел на ум Мэтью другой вопрос. Он подвинул свою миску к трактирщику.
Грин не обратил внимания. Он вытянул вверх руку во всю длину и взялся за свисающую с потолка цепь. Потянул ее как следует, и со скрежетом рычага, поворачивающего заслонку, открылось отверстие, впусти…
Ночь представившихся возможностей, подумал Мэтью, хотя и понимал, что эта может оказаться куда опаснее кузнеца с топором.
— Завтрак на столе, сэр, — объявила миссис Неттльз.
— Я… я не помню этого человека. А теперь, если вы меня извините… у меня дела с бухгалтерскими книгами.
Мэтью кивнул. У него возникла мысль, где ее надо искать.
— Милосердие, — начал Мэтью, — проявляется, когда… — он задумался, подыскивая слова, — когда наступает время положить конец чьему-то страданию.
Взгляд Джонстона мог бы поджечь между ними воздух.
— Если хотите, я перед отъездом могу зайти на его могилу и замолвить несколько слов за его бессмертную душу.
— В любом случае я узнала бы это последней, — сухо ответила Рэйчел.
— Здесь есть другой белый пленник, и я хочу на него взглянуть. Это будет недолго. — Он сжал ей руку и улыбнулся ободряюще, хотя и напряженно.
— Мне… мне двадцать лет, — сумел ответить Мэтью. Щеки у него горели ярким пламенем.
— К тому же, — добавил Вудворд, помолчав и уже тише, — мне понадобится в этом деле твоя помощь, и то, что ты будешь сидеть за решеткой или лежать в постели, оправляясь от порки, нашей работе не будет…
— Ну так что ж, черт и все его дьяволы! И я сообщил то же самое Николасу Пейну, который спросил меня, где магистрат.
— Что ж… хорошо. Я не понимаю смысла, но… ладно.
Мэтью попытался возразить против этого отчаяния, но слова изменили ему.
— Не сомневаться я не могу. И спокойным не буду.
— Я не знал, что сегодня буду выступать свидетелем. Я бы надел костюм получше.
— Да, Флорида. Вы, быть может, знаете, что это такая испанская территория? Милях примерно в двухстах от…
— Спасибо, — сказал он, и она услышала в его голосе признание полного поражения.
Последние слова он подчеркнул и увидел, что Рэйчел, все еще недоумевая, все же поняла, чего он от нее хочет. Она отступила от решетки и остановилась, лишь упершись спиной в стену.
Он пил, как животное, и дрожал, как животное. Горло перехватило, он бешено закашлялся, вода хлынула из ноздрей. Потом Мэтью сел на корточки, с мокрого лица капала вода, а толпа позади разворачивалась…
Мэтью встал — осторожно, поскольку спина разваливалась на части.
— Остроумная ведьма, — ответила она. — Вы уже дали мне имя.
Линч искренне рассмеялся, отставив тарелку.
Банка была закрыта крышкой, а не заткнута пробкой, и Гуд эту крышку поднял.
Мэтью расстелил, но держал на документе руку, потому что отвечал за него. Уинстон наклонился и стал читать каллиграфический почерк.
— Мне разрешение дал Господь Бог, — ответил Иерусалим, одарив тюремщика теплой улыбкой. — Но поскольку не желаю я нарушать законы земные мистера Бидвелла, то немедленно удаляюсь.
Мэтью смотрел, как дрейфует дым по комнате.
— …что хотел бы знать, действительно ли у меня изуродовано колено, или я только притворяюсь, — перебил Джонстон. — Бен мне рассказал. Интересная теория, но с некоторым дефектом. Роберт, я живу в Фаун…
И он с мрачным видом зашагал по лестнице вверх.
— Мне очень жаль, — сказал он, — но боюсь, что доктор Шилдс так же введен в заблуждение, как…
— Я вот о чем спрашиваю, — продолжал Бидвелл, — зачем кому-то рисковать и лезть в мой дом ради одной золотой монеты?
— Спасибо за компанию, — улыбнулся в ответ Мэтью. — Надеюсь, еще увидимся.
— Можно мне задать вопрос? — решил вмешаться Мэтью, пока еще не ответил его спутник. — Далеко отсюда до Фаунт-Рояла?
Она покачала головой, и горькая улыбка искривила ее губы.
— Да, — сказал он голосом сдавленным и почти надтреснутым.
Вудворд остановился, будто налетел на стену. И застыл.
— Конечно, поправится! — вмешался Бидвелл. — Бен сегодня придет его лечить. Еще немного, и Айзек будет здоров, как скаковая лошадь!
Джонстон на секунду задумался, потом кивнул. Он склонил голову набок, внимательно глядя на огонь.
— Да что вы такое несете! — взорвался Бидвелл. — Вы что, не будете завтра допрашивать свидетелей?
— Ноулз, по приговору тебе остались еще сутки, — сказал заключенному Бидвелл. — Тебя отпустят завтра утром и ни минутой раньше.
Бидвелл замолчал, глядя в никуда свирепыми глазами.
— Николас… мертвый, — ответил Уинстон и зашевелил губами, будто вылепливая слова. — Его убили.
«Они готовы ее повесить, — говорила миссис Неттльз. — Они бы ее прямо сейчас повесили, если бы могли».
— И вы решили посмотреть, нельзя ли использовать источник? Я бы не стал. Можно как следует нагрузить труп железом, но вода наверняка будет заражена. Если только… не в этом ваша цель.
— Сатана обратился к вам? На самом деле он даже вас назвал по имени? — Гаррик кивнул. — И вы не смотрели в лицо Сатаны, когда он заговорил с вами?
Голос прямо над ухом заставил Мэтью чуть не выпрыгнуть не только из рубашки, но из собственной кожи. Он резко повернулся, разинув рот — и увидел Роберта Бидвелла в халате алого шелка и с фонарем.
— А я вам говорю, что вы ошибаетесь. Мистер Бидвелл хочет, чтобы все увидели ее сожжение.
— Я пойду лягу. — Взяв сверток под мышку, Вудворд оттолкнул кресло и встал. Кости заболели, голова закружилась, и он ухватился за край стола, ожидая, чтобы головокружение прошло.
— А потом? Был на улице кто-нибудь, когда ты вышла?
— К доказательству твоей невиновности! То доказательство, которое было мне нужно, Рэйчел! Оно было прямо здесь, ближе, чем… — Он искал сравнение, поскреб щетинистый подбородок… — чем собственные усы!…
— Он не доехал до Фаунт-Рояла, — продолжал Мэтью. — Вероятно, он мог бы здесь остановиться, если бы…
Миссис Неттльз взбежала по лестнице с быстротой горной козы, чуть ли не внеся за собой миниатюрного доктора в кильватере черной юбки. Еще не успев дойти до двери магистрата, Шилдс услышал тяжелое дых…
— Мистер Корбетт — потрясающе интересный молодой человек. — Это было обращено к Шериз, хотя смотрела Лукреция на него. — Он не только утонченный джентльмен и ученик судьи из Чарльз-Тауна, он еще и от…
Мэтью почувствовал, как обвисают его паруса. Получался фарс, будто написанный в горячке мертвецки пьяным драматургом.
Мэтью пришлось прерваться из-за судороги в пишущей руке.
— Гм! — вождь кивнул. — Я не знал, что ваш род религиозен. Я тебя отведу в дом духов как почетного гостя.
На пятнисто-багровом лице Грина глаза лезли из орбит от ужаса и ярости, струйка крови бежала с макушки по бровям и застрявшей в зубах соломе. Он встал во весь рост, подняв Мэтью за горло, и стал его …
— В чем дело, Бен? — с тревогой спросил Бидвелл. — Скажите нам, ради Бога!
Рэйчел занималась делом. Она вытащила во двор массу мебели, рядом стояла наготове лохань мыльной воды. На очистительное солнце выложили также и одежду, постельное белье, матрас, котлы и сковороды, ба…
Послышался сухой треск — голень освободилась.
Волосы у него на затылке встали дыбом. Он завертел головой, вытаращил глаза, но в дверях никого не было.
— Нет, сэр. Но я думаю, что этот акт должен быть оправдан крайним напряжением души.
— Да ладно, она давно созрела, как инжирный пудинг.
Действительно, вор, подумал Мэтью. Минуту он потратил на поиски золотого отблеска на полу, но его там не было.
— Нет, — ответил Мэтью. — В конце концов он смирился с нею. Как и я.
— Понятия не имею, — сознался Мэтью, — но вопрос, который он задал вам, означает, что желавший ему зла имел физическую, а не призрачную природу. Очень мне хотелось бы выяснить, что же ему такое могло…
— Почти, мадам, — сурово ответил Мэтью. — Магистрат желает видеть вас, чтобы предоставить вам возможность покаяться.
— Я допила чай, — сказала Рэйчел. Разжав пальцы, она уронила последний фрагмент на пол, внутрь камеры. — В таком виде хотела Лукреция Воган ее получить?
— Мадам Грюнвальд во сне видела место, где лежат куклы, — продолжал Мэтью. — Как вы это объясните?
— Вот и хорошо, — сказал Мэтью, когда все препятствия остались позади. — Так что ты можешь показать по этому делу?
Струйка вина потекла изо рта Стюарта, измазав серый пиджак. Он побледнел, а его жена побагровела.
— Теперь, — прошептал он, — я вижу вас ясно.
— Я собираюсь это сделать, — ответил Вудворд. — Мэтью, у доктора Шилдса найдется что-нибудь для облегчения твоего дискомфорта. Хочешь к нему обратиться?
— В этом мире полно волков, мистер Шоукомб, — сказал Вудворд, приподняв брови. — И молодой человек должен быть очень осторожен, чтобы не попасть в их компанию.
— Не в моих силах помочь вашей дочери, — продолжал Мэтью. — У нее есть свое мнение, как и у вас, и в этом-то и состоит коллизия. Сочувствую вашим проблемам, но я не могу их для вас решить.
— А кто, если не медведь? — спросил Шоукомб.
— Да-да… конечно. Только одна монета. Я вижу, вы искусный хранитель секретов. Тогда что вы могли бы нам рассказать о ведьме? Она как, воет и рыдает, чуя костер?
— Роберт? — раздался спокойный голос Джонстона. Учитель обеими руками сжимал набалдашник трости. — Что это за фокусы?
— И порядок? — спросил Мэтью. — Можно сказать, что это тоже был у него пунктик?
— Что? Ты с ума сошел? — Вудворд принюхался к дыханию юноши. — Или дело в этом проклятом индейском эле?
— Похоже, — сказал Бидвелл, — этот вонючий мерзавец… собирался следующую школу построить из менее горючего материала.
— Спасибо за помощь, мистер Грин, — сказал Мэтью. — Она была неоценима.
— А это здесь при чем? — спросил Адамс. — Она пришла рассказать, что видела, а не болтать про чепчики!
— Например, где вы были, когда убили вашего мужа? И почему его тело нашли не вы, а кто-то другой?
Бидвелл склонил голову набок, ожидая ответа Вудворда.
Мэтью встал. Он боялся, но не было смысла тянуть. Он вышел из камеры.
Джонстон внезапно повернулся и захромал к двери, доказав, что перевязь на колене действительно вынуждает хромоту.
Кто-то схватил Джонстона за руку и попытался оттащить от огня, но учитель, гневно скривив губы, вырвал руку.
— Я ведь продолжаю стареть? — спросил он, обращаясь к Мэтью с намеком на улыбку. — Нет надобности отвечать. Сегодня самообвинений не будет. Ах, где моя гордость!
— Еще говорят некоторые, что ты сам обращен в демона, — сказал Грин. — Лукреция Воган такое говорила на воскресной службе в лагере преподобного.
— Ну… я уже сказал, я не помню, как надевал куртку.
— Вы… — хриплым шепотом произнес Джонстон, — окончательно… и бесповоротно… спятили.
Никто из трех очевидцев на самом деле ничего этого не видел — это были картины, нарисованные в их сознании, построенные рукой тени, подчеркнувшей некоторые детали ради шока и отвращения — детали, нео…
Это требование нельзя было назвать неразумным, так как Мэтью предполагал, что магистрат начнет их сегодня читать. Он повиновался незамедлительно.
— Да, да, да! Все как ты говоришь, да? Все, как ты говоришь!
— Ладно, я пошел! — Бидвелл поднял руку и поправил парик, который слегка съехал в процессе вставания с пола. — Как вы не можете понять, что мне хочется знать? Я же столько ждал!
— А, хорошо. Мы уже идем, миссис Неттльз. — Бидвелл подождал, пока женщина удалится, и тихо сказал остальным: — У меня есть одна проблема. Нечто невероятно важное, что я должен обсудить со всеми вами.
— Вы-то зачем это делаете? — спросила Рэйчел у миссис Неттльз. — Вы же слуга Бидвелла!
Пожирающий дорогу шаг Иерусалима уже пронес его до середины улицы Гармонии. По дороге на его огонек слетались и другие мотыльки. Когда он свернул на улицу Истины, толпа у него за спиной выросла до со…
— Тогда позвольте мне внести ясность, — начал Бидвелл. — Кто из вас магистрат и кто клерк?
«Просто пир остроумия сегодня вечером!» — подумал Мэтью.
— Нет, сэр. Как заметил мистер Пейн, одна монета — еще не клад. Она также не доказательство, что в лесах стоят лагерем испанцы. Но если подобная мысль найдет дорогу из уст мистера Бидвелла в уши жите…
— Кто там? — донесся голос: усталый и хриплый, но вполне работоспособный.
— Сегодня здесь суд, — ответил ему Вудворд. — Мой суд, и я буду его вести так, как сочту нужным. К концу дня он снова станет тюрьмой. Четыре чашки, мистер Уинстон.
Он оглянулся. Глаза жгло, и она расплывалась в них.
— Вам придется сегодня как-то спать на животе, Айзек. Я понимаю, что это положение более чем неудобно, но, боюсь, оно необходимо.
— Все в порядке! — Гуд положил руку жене на плечо. — Я хочу, чтобы он их увидел, потому что тут есть вопрос, на который нужен ответ, а я думаю, ему надо знать, тем более что его самого обворовали.
— Добрый день, молодой человек! — приветствовал его поднятой рукой один из актеров.
— Я не сказал… и не имел в виду… ничего подобного.
— Я думаю, вы отлично понимаете, что я имею в виду, сэр.
— Я настаиваю на своем праве говорить, — потребовала Рэйчел. — Что бы вы там ни решили.
Миссис Неттльз тут же велела служанке принести все, что назвал доктор. Кровь продолжала течь в озерцо — капля за каплей.
— Заседание суда еще не закончено. Воздержимся от мнений.
Лукреция наклонилась к дочери, очень похожая на змею перед броском.
Вудворд был рад, что положение разрядилось, потому что любые трудности с этим человеком сложно было бы выносить. Он шагнул на подножку кареты, а Бидвелл открыл ему дверцу, потом Вудворд опустился на …
Быстро отодвинув стекло своего фонаря, Мэтью задул свечу и, отойдя под защиту стола, скорчился на полу.
— Заткнись! Я требую фургон! Мне нужен фургон, потому что ты едешь со мной!
— Гм… миссис Воган, — сказал Мэтью неловко. — У вас там… — Он показал наверх.
— Такая погода, — сказал Джонстон, — чистый ад для моего колена. Когда слишком сыро, я едва могу ходить. Знаете, тот проповедник наверняка промочит ноги. Он встал лагерем на улице Трудолюбия. Вчера в…
Мэтью сложил руки и несколько секунд просидел в раздумье.
Да, я слышу Ваш негодующий рев, сэр. Прошу Вас, успокойтесь и дайте мне объяснить. Я собираюсь вернуться. Когда — не знаю. Что со мной будет после возвращения, я также не знаю. Об этом будете судить …
Мэтью остановился. Все это звучало полным безумием! Что подумает магистрат, читая этот лепет?
— Если он решит поверить в то, в чем меня обвиняют, то заблудится в чаще, — сказала она. — Скажите, почему выходит так, что вы — клерк — скорее готовы поверить в мою невиновность, чем ученый магистра…
— Забыла, только сегодня вспомнила. Преподобный уж по своему положению знал многое и про многих, — сказала она. — Но я вам говорила, врагов у него не было.
В ответ она прижалась губами к его руке и снова поднесла ее к мокрой щеке. Они стояли так, и Рэйчел цеплялась за него, будто ничего так не хотела в этот миг, как тепла — заботы — от другого человечес…
— К сожжению на костре, как предписывает Королевский Закон, — произнес Вудворд. — Приговор подлежит исполнению в понедельник, мая двадцать второго дня, года тысяча шестьсот девяносто девятого от Рожд…
Мэтью слегка улыбнулся, но натянуто. «Сэр Ваше Преподобие» — так на жаргоне трущоб назывались человеческие экскременты.
— Мэтью! — Рэйчел готова была взбеситься от этого разговора, в котором не могла принять участие. — Что он говорит?
Проглотил второй глоток рома, подождал, пока глаза перестанут слезиться. Он дошел до конца каната, а за ним начинается… что?
— Его необходимо проведывать каждый час. Я приду после десяти наложить мазь.
Внезапно Вудворд протянул руку и поймал Мэтью за рукав, сжал ему руку, приказывая замолчать.
— Благодарю вас, сэр. Ценю вашу деликатность.
— Невозможно! — возразил Вудворд. — Что же я за магистрат буду, если не смогу говорить?
— Его знают только нецивилизованные твари и пожиратели падали. Он нечист.
— Да, сэр, — вынужден был признать Мэтью. — Я вас понял.
— Различие в том, что Гуд — раб, а вы — свободный человек. И можете сами выбирать себе работодателя. Хотя… — Мэтью кивнул. — Вы, кажется, так и сделали.
— Магистрат, лягте и прижимайте эту ткань к разрезам, потому что они еще могут кровоточить.
— О да! Я бы тоже так сказал. Насколько я понимаю, вы нанесли рану кузнецу? Но я уверен, что у вас была для того причина. Вы видели, как он не слишком нежно обошелся с лошадью?
— Это у вас недавно такое состояние? Или вас оно беспокоило еще до прибытия в Фаунт-Роял?
— Ах, ах, ах! — насмешливо сказал Шоукомб. — Ты только посмотри, Мод! Эти люди хотели сбежать, не заплатив по счету!
И вот оно! Подозрение подтвердилось; он ощутил заметное течение у колен.
— Я так понимаю, дело рук демонов? — спросил Брайтмен у Бидвелла, и тот кивнул. — И школа тоже сгорела?
Выйдя из кареты, Бидвелл представил друг другу магистрата, Мэтью и рыжебородого великана.
Мэтью не ответил — смотрел на собственные сложенные руки.
— Рассказать — что, Бен? — Бидвелл глянул на Мэтью, который имел представление о том, что сейчас откроется. — Бен? — окликнул Бидвелл Шилдса. — Что рассказать?
— Больше денег, — ответил Уинстон и задумался на минутку. — И честной оценки. Я должен быть вознагражден за хорошую работу. И должна быть признана моя заслуга в тех решениях, которые набили деньгами …
— Может быть. Я никому про убийство не сказала, сэр. Как он захотел. Но у вас есть предположения, кто мог бы это сделать?
— Да, конечно. — Вудворд принялся расстегивать тяжелое пальто, — Дураками мы были бы, если б поехали дальше по темному времени.
Шилдс не ответил — только посмотрел на оппонента, не отрываясь, через стекла очков. И так тяжко было это безмолвное обвинение, что Пейн в конце концов опустил глаза. Потом он резко обернулся к двери …
— Нет… у меня слишком много прошлого. — Он смотрел в никуда, глаза его слегка остекленели, а Мэтью продолжал обтирать ему лицо. — Очень… много… я отдал бы, чтобы быть… тобой, сынок.
Все это отец объяснил бы сыну, даже такому, которого взяли из приюта. И вещи столь личной природы никогда не стал бы обсуждать работодатель со служащим.
Обоим путникам уже было ясно, что ночь застигнет их в дороге и надо искать кров.
— Да, сэр, думаю, заворожил. Я хотел убежать, но не мог шевельнуться.
Вата стала тереться по задней стенке горла Вудворда, и магистрату пришлось зажмуриться и подавить позыв поперхнуться или закричать — такая острая была боль. Наконец зонд вышел, и Вудворд увидел — скв…
— Кажется, почти всю вторую половину дня.
— Ничего вы не видите, — сказала Рэйчел, и голос ее дрожал от эмоций, которых она не позволяла себе выразить лицом. — Почему не поразил меня Бог смертью на месте?
И вспомнились еще слова миссис Неттльз: «Сатана действительно ходит по улицам Фаунт-Рояла, но Рэйчел Ховарт не из тех, что с ним. Однако есть здесь много такого, что сильно боится света, и вот это ва…
Мэтью окунул перо в чернильницу — не потому, что чернила на нем кончились, а чтобы дать себе время собраться. Потом он начал снова, для начала улыбнувшись девочке.
— Мистер Корбетт! — Уинстон выплыл из гостиной с бокалом вина в руке. Он был чист, выбрит, спокоен, улыбчив и одет в безупречный темно-синий костюм. — Составьте нам компанию и познакомьтесь с мистеро…
— Смейтесь или рыдайте, как вам хочется, но улики против вас весьма серьезны.
— Когда-нибудь от меня действительно останутся угли. Так почему бы не завтра?
Мэтью обратил к Вудворду взгляд, просящий о помощи, потому что, если честно, он сам не знал, что хочет сказать.
Проповедник закрыл глаза, легкая улыбка играла в уголках его губ, и Мэтью подумал, что он, наверное, сейчас слышит этот крик.
— Исход Иерусалим, призванный Господом наставить град сей на путь истинный, — был ответ. — Неужто ты желаешь сему воспрепятствовать?
Мэтью пошел дальше, продолжая держать на запад. Он ожидал очередной реплики, но человек вернулся к прерванному занятию.
— Одну минутку! — Мэтью поднял палец, постучал себя по нижней губе. — В вашем случае, мистер Джонстон — поскольку вы человек образованный и выпускник Оксфорда, я имею в виду, — молитва Господня должн…
Она склонила голову набок. Глаза ее были все так же прищурены, но Вудворд видел, что эти сведения притушили ее угли.
— Чушь. Я… я пропущу заседание суда… если не встану. — У Мэтью будто острый кинжал шевельнулся в груди. — Они… они и так… думают, что я… манкирую обязанностями. Они… они думают… что мне кружка… дорож…
Старик резко повернулся и вышел из камеры, тяжело опираясь на трость.
— Нет, сэр, ни одного из них. Их там бросили, потому что больше они ничего не стоили.
— Вы сами это построили? — спросил Мэтью. Он уже заметил с полдюжины водяных струек, капающих с неряшливой крыши.
— Если так, то я сожалею, что вообще просила вас принять в ней участие.
— Да, сэр, как скажете. — Тут же пальцы Шоукомба освободили руку молодого человека. — Я б и сам пошел, да спина у меня уже не та. Когда-то мешки ворочал в порту на Темзе, из-за того теперь уже не мо…
Пейн и Тайлер вошли в таверну. Мэтью и Вудворд ожидали криков и выстрелов. Но ничего не произошло. Вскоре Пейн появился снова. Он держал пистолет дулом вниз и жестом велел Дженнингсу подтащить фургон…
— Что? — прошептал Мэтью. Брошь… свет… брошь… свет…
Шоукомб глубоко и шумно вздохнул и посмотрел на Мэтью, у которого глаза слегка расширились и следили за девушкой.
Мэтью смотрел прямо перед собой, надеясь стать невидимым, когда проскакивал мимо взгляда Иерусалима, но знал, что это не получится.
Он едва успел договорить последнее слово, как раскрылась дверь и вошел Ганнибал Грин, несущий ведро мешанины сухарей с яйцами на завтрак заключенным. Грин застыл как вкопанный, увидев проповедника. В…
Доктор Шилдс наконец освободил почерневшую кожу от шестой банки. Саму банку он вернул в саквояж, положив следом за ней и корень сассафраса. Потом медленно и методично стал застегивать саквояж на все …
— Той ночью было холодно? — спросил Мэтью, обмакивая перо.
Вероятно, ощутив его реакцию, она прибавила очарования. Лукреция Воган подошла ближе к Мэтью, глядя ему прямо в глаза. Пахнуло какими-то духами с оттенком персика.
— И что именно надлежит сделать ведомо всем? — спросил Уинстон.
— Эта зараза, — Джонстон положил руку на бугор на колене, — здорово мне мешает. И чему я рад, так это что смогу сейчас ее снять раз и навсегда. — Он развязал бриджи под коленом, отвернул чулок и нача…
— Работа должна быть сделана, — перебил его Вудворд. — Чем быстрее закончится этот суд… тем быстрее можно будет уехать из этого гнусного городишки. — Он с трудом опустился в кресло. — Горячего чаю, —…
— Вот проклятие! — фыркнул магистрат. — Ты выдвигаешь подобные предположения, но ничего делать не хочешь!
— Мистер Шоукомб! — Вудворд постиг ситуацию, и она была для него неприемлемой. — Если вы не возражаете…
— Кто там? — раздался голос Уинстона — резкий и слегка, похоже, неразборчивый — изнутри дома.
У Вудворда в горле бесилась боль, нос заложило, кости ныли от влажной и душной жары. Только что надежный свидетель изложил историю, одновременно захватывающую и ужасную, которая поставила женщину — ч…
Но Мэтью беспокоило другое: что там говорил ребенок о мужском голосе, который пел в темноте соседней комнаты дома? Это осколок какого-то пустяка? Или тень чего-то крайне важного?
Гаррик склонил голову набок, будто не до конца уловил вопрос.
— Опасность утонуть во лжи и кощунстве. Вы кажетесь сообразительным человеком, но вы не понимаете этого города и что в нем творится. Со временем поймете, если ум ваш не будет отравлен.
Она не удостоила его даже малейшим движением.
— Так от кого же вы получили эти сведения, проповедник? — требовательно спросил Уинстон.
— Спасибо, — ответила она. — Я думаю, если вы когда-нибудь найдете ответ, это будет слишком поздно, чтобы меня спасти, и все равно спасибо вам.
— Ага. Каждый год приезжают и представление дают. Только их раньше середины лета не ждали.
Хейзелтон сморщился, как пять миль плохой дороги.
— Я спал, — ответил он сипло, хотя разговор громче шепота причинял горлу тяжелые страдания. — Но кто может спать… под артиллерийскую дуэль?
— Чушь! — возмутился Вудворд. — Я уже тебе говорил, дело в болотном воздухе!
— Ради какой надобности, если она уже сгорит?
— Дункан! — крикнул Пейн в темноту таверны. — Я вернусь к сараю!
Мэтью отступил на несколько шагов. Он ждал, сцепив руки за спиной. С яростной силой сдвинулась щеколда. Но дверь не слетела с петель, открываясь, как ожидал Мэтью. Наоборот, наступила пауза.
— Ланкастер, — напомнил Мэтью, возвращая Смайта к теме. — Он зарабатывал на жизнь этим представлением с дрессированными крысами?
— Виновной, — донесся шепот. — С оговоркой. Данная оговорка состоит в том, что подсудимая не совершала убийство непосредственно, но вызвала его совершение своими словами, действиями или содействием.
Но тут все — terre brutalite. Разве не так?
— Я, и если хотите, могу поклясться на Библии, что нога моя не ступала в этот дом с того утра, как оттуда увели ведьму!
— О… да. Этот… сегодняшний инцидент — печальное недоразумение.
— Это бы значило намного меньше, — поправил его Бидвелл. — Она меня ненавидит. Я пытался с ней говорить, пытался объяснить свое положение… но она каждый раз отворачивается. Поэтому отнесите его вы. —…
— Тем не менее — что? — просипел Вудворд.
— Я не сомневаюсь, что у вас была веская причина убить Пейна, но определенно, что вы наслаждались самим процессом. Вам не кажется, что петля висельника — это уж чересчур?
Вудворд повернулся и осторожно направился по коридору к лестнице. Как это грубо и как не похоже на Мэтью, думал он. Уж каким-каким, а невежливым молодой человек никогда не бывал. Да, но сейчас он, бы…
Наступило долгое молчание. Человек у окна сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. При этом его плечи потеряли квадратность и стали обвисать.
— Глупец! — взорвался Иерусалим, человек-пушка с кожаными мехами легких. — Несть власти выше, нежели власть Бога! Осмелишься ли отрицать, что Его закон превыше закона падшего Адама?
— Грубости не улучшат вашего положения, — спокойно сказал Мэтью. — Я бы предложил вам от них воздержаться.
Он воспользовался салфеткой так, как это и подразумевалось, — вытер слезы.
— Надеюсь, что через день-два, не больше. Я там буду, не сомневайтесь!
— Доставлено морем? — Гуд долгим пристальным взглядом посмотрел на Мэтью. — Значит, вы знаете, кто этот человек?
С громким треском рука женщины ударилась в решетку. Осколки темной красновато-коричневой чашки упали на солому. Мэтью увидел в пальцах женщины ручку от чашки — остальное было разбито вдребезги.
— Чертовски дурацкий закон, — буркнул Грин. — Какие-то умники сочинили. — Он наставил меч на Рэйчел. — Ладно, ведьма! Если не хочешь по-хорошему, пойдешь с колючкой в заднице!
Из мрака возникла еще одна фигура, протиснулась мимо Мэтью и Вудворда к очагу, обрамленному почерневшими камнями. Эта личность — худая, несильная, ростом вряд ли больше пяти футов — была одета в мшис…
— Это не ответ на мой вопрос. Вы решили остаться. Почему?
— Развалины точно будут, если вытащить ее и убить! — ответил Пейн так же страстно. — И первое, что превратится в развалины, будет наша честь! Я видел мужчин, потерявших честь, — они становились слабы…