Все цитаты из книги «5-я волна»
«Ты начала это, Кэсси. Теперь нет дороги назад».
– Это ловушка. – Она показывает на шестидюймовую канавку в дорожном покрытии. – Ты что, не слышал? Это не они стреляли. Стреляли оттуда. – Рингер кивает в сторону здания на противоположной стороне ул…
Он убирает руку от окна, а стекло запоминает его ладонь. Только след от ладони не такой четкий, как фотография, это скорее смазанная тень, совсем как лицо мамы, когда он пытается ее вспомнить.
Дело в том, что у меня был шанс, но в одиночку я не очень-то справилась с задачей. Прямо скажем, хреново справилась: если бы Эван меня не нашел, я бы умерла.
– Значит, если бы мы с тобой не вырезали имплантаты…
– Пока нет, – отвечает Паркер. – Никто не видел. Во всяком случае, из тех, кого я знаю. Но мы ждем не дождемся, когда увидим.
У него на руке белая повязка с красным крестом. На мундире именная нашивка – Паркер. Я помню это имя. Сердце стучит чуть быстрее. Вдруг он меня узнает? По идее, я давно мертва.
– А я должен пойти в больницу, – сообщает Паркер. – Не волнуйся, приятель, и помни, что теперь все будет как надо. Здесь тебя никто не обидит.
Люди придумали разные названия для этого – «красная смерть», «кровавая чума», «багряное цунами», «четвертый всадник». Как ни назови, спустя три месяца девяносто семь человек из каждой сотни умерли.
– Он собирается взорвать к чертям весь этот комплекс.
Время все тянется и тянется. Минуты, как времена года. Чем он там занимается?
Рингер резко вскидывает голову, и челка очень красиво взлетает у нее над бровями.
– Любой, у кого нет имплантата, будет светиться, и когда они защищаются или нападают на нас, стреляют, как этот снайпер на крыше, мы только убеждаемся, что они враги.
Останутся сильные, те, кого согнули, но не сломали; они как железные прутья, которые отдают свою силу этой бетонной стене.
И без того уже облегчила – забыла подпереть стулом дверь в первой комнате. Стул их, конечно, не остановит, но добавит несколько драгоценных секунд в мою копилку.
– И что мы их не отключили уже… Что? Слишком много надежд?
Эван наклоняется ко мне, и я утопаю в запахе шоколада.
«Теперь не спеши, Кэсси. Они сделали то, зачем пришли. Ты должна оставаться здесь до темноты. Не шевелись!»
– Его зовут Крис. Это мой… Я познакомился с ним в лагере беженцев. Он предложил мне поселиться в его палатке. И помогал, когда я заболел.
Сэмми прижимается лицом к моей спине. Он точно знает, что я не дам ему упасть. Он пережил четыре атаки инопланетян, перенес бог знает что в лагере смерти Воша и все равно продолжает верить в то, что …
Бен бросает Сэмми этому мальчишке, тот исчезает с Сэмми в машине, а потом с силой стучит ладонью по борту. Он как бы говорит Бену: «Давай, Пэриш, уходим!»
Я отрицательно мотаю головой и сажусь рядом с ней на пол. Мы оба тяжело дышим, от адреналина кружится голова.
– Бену! Ты должна поговорить с ним напрямик. Расскажи, что ты чувствуешь к нему еще с третьего класса.
– Знаю. Ты просто не можешь понять, какой смысл теперь тратить на это время.
Думаю, его приятно удивило то, как быстро я все усвоила. У меня благодаря занятиям карате была отличная координация. На уроках танца такую не приобретешь.
– Вон там мы войдем, – говорю я. – Третье от левого угла окно. Выломано практически полностью, видишь?
До меня не сразу доходит, но через секунду я понимаю, о чем говорит Рингер. Без имплантатов мы будем светиться в оптике у наших ребят.
Он ткнул пальцем в сторону Бранча: «Пойдешь с ней».
Подземный комплекс – это лабиринт из пересекающихся коридоров, но нас так часто гоняли по ним, что теперь я даже с закрытыми глазами найду дорогу к нашей станции. Я крикнул Наггетсу, чтобы не отстава…
– Ты слышала, что он сказал! – визгливо крикнула Мать Тереза. – Только дети! Если кто-то еще имеет право поехать, то это я… женщины. Да, так всегда делается. Первые – женщины и дети. Женщины и дети!
Глушители: люди, полулюди, клоны людей или голограммы людей инопланетного производства? Это не важно. Какая главная цель иных: уничтожение или порабощение? Не важно. Какие у меня шансы: один процент,…
Но как же Сэм? Я могу побежать обратно и вступить в бой, который, вероятнее всего, будет проигран, или остаться в укрытии, то есть в живых, и попробовать выполнить данное обещание.
Стоит в дверях. Очень высокий. Единственный из людей в военной форме не держит на груди винтовку.
Я поднимаюсь из кресла и встаю по стойке «смирно».
Сэмми выпрямляется и щурится – за окнами яркий свет. Их автобус остановился напротив большого ангара для самолетов. Двери в ангар закрыты, так что мальчик не может увидеть, что там внутри. На секунду…
Потом развернулась и сломя голову помчалась по лесу.
Мои знания как будто произвели впечатление на Криско.
Итак, я притворяюсь, будто все нормально. Правда, за завтраком все-таки подвожу разговор к его жизни до Прибытия. Какой работой он занимался на ферме? Эван говорит, что любой. Водил трактор, заготавл…
Направо, налево, два раза направо, налево и в последний коридор. Одной рукой я придерживаю Наггетса за шею.
Рингер никак не реагирует, ни жестом, ни словом. Снег залетает в разбитое окно, свет от раскаленных обломков бензовоза подкрашивает снежинки темно-красным.
– Не атакуют нас снова? Мы думаем, что да. Мы считаем, что их главная задача – законсервировать нашу планету для дальнейшей колонизации. Сейчас идет война на истощение. Наши ресурсы ограниченны. Рань…
– Я видела его оружие, – перебивает Рингер. – Снайперская винтовка.
– Нет, – честно отвечаю я. – А ты что думаешь?
– Шутишь? – Я поняла, что у меня загорелись щеки.
– Неужели? – спрашивает он. – Потому что в этом вся суть, да, Бен? Кто человек, а кто нет? Разве у нас нет глаз, Бен? Мы лишены рук, органов, объема, чувств, привязанностей, страстей? Если нас уколот…
Парень возле памятника не вернулся, когда ему следовало вернуться, и теперь он возвращается, когда возвращаться не следует. Потому что главное – выполнить данное обещание. Сейчас нет ничего главнее э…
С криком «Ийа!» бью голой пяткой по решетке. Та отскакивает с одного удара. Когда я бросила ходить на тренировки, мама спросила: почему? Я сказала, что карате меня больше не заводит. «Не заводит» – э…
– Я, наверное, хотел узнать, что случилось…
– Я не пойду в больницу, – говорит Меган, когда Паркер уходит на свое место рядом с водителем.
«А, с пистолетом? Да вот собиралась отстрелить тебе башку. Подумала, что ты можешь быть глушителем, или предателем человечества, или еще кем-нибудь в этом роде. Ха-ха!»
Я отстраняюсь от него и сажусь на землю. Придется поверить на слово.
Мы вышли под яркое солнце – мужчина в противогазе и девочка с плюшевым мишкой. Прямо напротив нас два солдата стояли, прислонившись к «хамви». Когда мы шли к госпиталю, я их не видела. При нашем появ…
Я переворачиваюсь на живот. Это глупо, но меня почему-то волнует то, что она может увидеть сквозь халат мой зад. Я напрягаюсь в ожидании, когда она всадит иглу.
Доктор Памела кладет ему на ладонь серый тюбик, крохотный, с рисовое зернышко, не больше.
– Хочешь попить? – спрашивает Эван Уокер; похоже, он из тех, кто все замечает.
– Не оставят же нас здесь, – сказала я. Иногда с папой надо было говорить так, будто он ровесник Сэмми. – Иначе зачем прилетали?
Худенькая рука стрелой летит через проход и хватает бутылку. Девочка за четыре глотка выпивает всю воду и бросает пустую бутылку на сиденье.
Что за черт? Как это понимать – наши машины не заведутся?
Он не ждет ответа, что хорошо, поскольку я ничего не могу придумать. Офицер делает шаг вперед и оглядывает меня с головы до ног. Я понимаю, что одета не по уставу. Офицеру явно не нравится то, что он…
Война. Я вспоминаю перестрелку, взрывы, солдата, который ворвался в мою палатку.
Думаю, нашей семье повезло больше других. «Четвертый всадник» забрал маму, но Сэмми, я и папа уцелели. Папа гордился нашими генами. Нездоровое занятие, пожалуй, – хвастать генами на вершине горы из с…
А если тебя это не устраивает, ты просто ходячий труп в ожидании конца.
«У тебя есть твое обещание, а у меня есть ты».
Ролик замедляется. У меня такое ощущение, словно я тону, тону в сне о моей жизни. Ноги беспомощно дергаются в тугих ремнях. Я бегу.
Эван скатывается с кровати и шлепает к двери. Я сажусь, пульс у меня учащается, сама не понимаю почему.
Это слишком для меня. Я не смогу одолеть иных. Я таракан. Ладно, соглашусь с метафорой Эвана, поденка все-таки симпатичнее и умеет летать. Пусть я их не одолею, но смогу уничтожить нескольких гадов д…
– Вот именно, – вторит ему Танк. – Зомби, хочешь, чтобы с нас очки сняли?
Шар оставили они, так что для них это было хорошо.
Кровь тонкой струйкой стекает по шее и дальше между лопаток. Меня трясет, и это мешает печатать, в результате я только со второй попытки правильно набираю в мигающем синем окне слово «поиск».
Это логично. Или это логично, потому что я хочу, чтобы это было логично? Может, он бросил пистолет, чтобы я последовала его примеру и рассталась с винтовкой? Тогда он выхватит из-под одежды второй пи…
Я дала обещание. Если не исполню его, этот проклятый мишка никогда мне не простит.
Так много лиц. Они начинают сливаться у меня перед глазами. Комната расширяется, выпрастывается за стены, у нее больше нет границ, она превращается в бескрайнее море обращенных кверху детских мордаше…
Сэмми снова кивает, его слезы капают мне на руку. Я встаю, и мы с Беном отходим в сторонку, чтобы посовещаться перед операцией.
– Двое как минимум. Девчонка и тот, кто вырубил Уолтера, Пирса и Джексона.
У него каштановые волосы и глубоко посаженные глаза шоколадного цвета, немного грустные и вопрошающие, как у щенка.
Зомби, Наггетс, Рингер. Это, наверное, какие-то военные штучки.
– Все хорошо. Пора просыпаться. Теперь вы в полной безопасности.
Рингер отворачивается. Прячет улыбку? Или я просто не вижу, как она с утомленным видом закатывает глаза? Когда она снова поворачивается ко мне, я натыкаюсь на этот ее пронзительный взгляд, от которог…
Может, я бы и клюнула на это, но я замерзла, меня подташнивает и нервы на пределе.
Через секунду Эван приоткрывает дверь и заглядывает в ванную.
– Конечно. – Тот кивает. – Идем отсюда. – Он смотрит на Бена: – Ты ранен?
– Кэсси, тебе это не по силам, – тихо, спокойно, даже почти печально говорит Эван у меня за спиной. – Райт-Паттерсон – не простой лагерь очистки. Там, под землей, целый комплекс, координационный цент…
Шея доктора Пэм в том месте, где я душила, стала ярко-красной. Лицо перепачкано в крови. Но руки у нее не дрожат и в глазах уже нет былой теплоты. Большой палец доктора Пэм зависает над зеленой кнопк…
– Сам виноват. Ты напросился пойти со мной. – Тут у меня по спине пробегают мурашки. – Почему ты пошел со мной, Эван? Это хитрость какая-то? Ты меня используешь в каких-то своих целях?
Нечто, поселившееся в мозгу Криса, пульсирует.
– Ну, так они ошибаются, – отрезала я. – Я не запала на Бена Пэриша.
– Что? Мы даже не говорили об этом! И зачем тебе идти со мной, Эван? Тем более что ты считаешь его мертвым?
Запах Цинциннати я чую еще за милю до знака выезда из города. Густой столб дыма лениво поднимается к безоблачному небу.
Все теперь не важно, осталось только правило номер один. Ничто не имеет значения, главное – спасти Сэмми. Я на какое-то время об этом забыла.
Но я все равно не шевелилась. Как только у меня появлялось желание бежать, я сразу его подавляла.
Но Кэсси Салливан не побежала. Через прицел ее лицо, перепачканное в машинном масле и крови, было так близко, что он мог пересчитать веснушки у нее на носу. Страх в ее глазах был ему знаком, он видел…
Или – или. Или я бегу, то есть прыгаю, ползу, перекатываюсь, или остаюсь под машиной и умираю от потери крови. Если я рискну бежать, я превращусь в легкую мишень. Я и на два фута не уйду от машины. Е…
Он оглянулся как раз в тот момент, когда я вышла из-за деревьев.
Тренировки. Оружие. Рукопашный бой. Выживание в дикой местности. Выживание в городской среде. Разведка. Связь. Мои любимые тренировки на выживание. Не забуду занятия, когда нам пришлось пить собствен…
Он не встает, сидит в кресле, опершись локтями на колени, и еще он опустил голову, я трактую это не как угрозу, а как признак смущения. Смотрю на кисти его рук и представляю, как он моет ими каждый д…
На плечи семьи писателя во время работы над романом ложится весьма специфическое бремя. Я, честно, не представляю, как моим родным удалось его выдержать. Бессонные ночи, мрачное молчание, пустой взгл…
Он встал, не понимая, чего ждет. Кэсси от Кассиопея обречена. У нее серьезное ранение. Побежит она или не побежит, надежды на спасение нет. У нее не было возможности обработать рану, а вокруг на мили…
Возможно, последний человек на Земле умрет не от голода, не от того, что ему больше негде будет прятаться, и его не сожрут дикие звери.
Я не помню, чтобы у него был такой низкий голос. Или меня память подводит, или он специально говорит басом, чтобы казаться старше?
– Так будет до тех пор, пока мы не перебьем всех, у кого нет имплантата.
Столько информации, что у меня голова идет кругом. Это путь на свободу? Просто сядем на борт самолета с другими детьми и сбежим после приземления… Только где мы приземлимся? Черт, и зачем я избавилас…
Так я лежу до самого рассвета с открытыми глазами, чувствую спиной, как стучит его сердце, а мое в это время бьется об его ладонь.
Кто-то в лагере бренчал на гитаре, мелодия летела за мной по тропинке. Это была первая песня, которую я слышала после Первой волны.
Мы провели еще час в душном спортзале, и в дверях появился папа. Он спокойно махнул рукой, как будто имел обыкновение приезжать за мной в школу после каждой атаки инопланетян. Я обняла Лизбет и сказа…
Я похлопала себя по карману. Папа обнял меня одной рукой и повел к складу. Там в углу лежал кусок старого брезента, папа отбросил его в сторону, и я увидела полуавтоматическую штурмовую винтовку М-16…
Благодаря этому он выгадал немного времени.
И вот, когда пошел обратный отсчет последних минут жизни последнего человека, напряжение в его плечах начало слабеть. Она не собиралась никуда бежать. Он опустил винтовку, присел возле дерева на корт…
Хирург быстро проходит через внутреннюю дверь в операционную. Я распахиваю дверцы всех шкафов, перерываю каждую полку, но того, что мне надо, там нет. Кружится голова, я запыхался, бок болит нещадно.…
Я кладу пистолет рядом с собой. Это самое трудное – расстаться с оружием.
Это так странно. Когда он меня обнимает, я чувствую себя в безопасности. Когда он меня целует, я растворяюсь в нем. Как будто есть два Эвана: первый, которого я знаю, и второй, которого не знаю. Один…
После того как новости о начале Второй волны просочились вглубь страны, много молодежи собралось у полицейских участков и арсеналов национальной гвардии. Совсем как после одиннадцатого сентября, толь…
– Рядовой Зомби готов к прохождению службы, командир группы!
А потом он вдруг резко поворачивает голову налево и застывает как статуя.
Это все, что поместилось в рюкзак. Странно. С виду вроде слишком много вещей и в то же время недостаточно.
Папа покачал головой, как будто не понял вопроса.
Его лицо так близко, что я чувствую запах у него изо рта. Похоже на мяту.
Если вы не выросли в горах или не прожили всю свою жизнь в пещере, он всегда был с вами. Это был океан, где мы все плавали. Несмолкающий звук всех устройств, которые мы создали, чтобы наша жизнь стал…
«Вы будете Америкой, а мы будем Вьетнамом».
«Я сделал это, Наггетс! Я здесь. Только и ты будь здесь».
Он чуть вскидывает голову. У меня язык распух – наверное, голос звучит странновато. Вожусь с застежками рюкзака.
На закате мы гуляем. Сначала я проходила всего полмили, после чего Эван был вынужден тащить меня на себе обратно. Но каждый день я преодолевала на сто ярдов больше, чем в предыдущий. Полмили преврати…
Я киваю. Какого черта я киваю? Ведь не собираюсь сказать: «Ах, да, подполковник, аналитика! Пожалуйста, продолжайте».
– Не знаю. Но это самый короткий путь в самую дальнюю точку.
– Сэм, все закончилось, – со стоном говорю я. – Можно больше не грызть мою ногу.
– Ну, едва ли можно верить тому, что они говорят. Они же враги. – Я замолкаю, у меня пересохло во рту.
Вош хлопает распечаткой себя по бедру. Я, наверное, вздрогнул, потому что он улыбается, как бы давая понять, что все в порядке.
Я кивнула. Понимала, что больше нет причин оставаться. Тонкие стебли роз раскачивались, словно кивали вместе со мной.
Странно все это. Подполковник продолжает улыбаться, будто его заводит такой сценарий конца света.
– Это не то, что нам нравится делать, но мы должны это делать. Идет война. Ты ведь понимаешь? Это война.
Горло у меня как из наждачной бумаги. Открываю глаза и теперь вижу его лучше. Насчет лица я не ошиблась, у него правильные черты, как у Кларка Кента. Парню, наверное, лет восемнадцать-девятнадцать. П…
– Сейчас комендантский час, – напомнила я ему.
Я собираюсь в дорогу. Эта палатка долгое время была моим домом, но она слишком громоздкая, а путешествовать надо налегке. Беру только самое необходимое, плюс «люгер», винтовка М-16, патроны и верный …
В двадцати ярдах от нас посреди перекрестка стоит бензовоз. Он перекрывает вид на левую сторону улицы. На той стороне четырехэтажное здание, я его не вижу, но на инструктаже мне сказали, что это сама…
Почти истекает час, прежде чем женский голос называет номер Сэмми. Уже утро, солнечный свет льется через высокие окна и окрашивает ангар в золотистый цвет.
– Я серьезно, Кэсси, – пыхтел на бегу Криско. – Бывает такое, что каждая ночь может оказаться последней.
У Бена только полсекунды, и он решается. У него одна попытка, чтобы отпустить мои пальцы и поймать запястье.
Время сбрасывается на ноль. Никто не двигается. Никто не говорит ни слова.
Эван вскакивает на ноги. Секунду мне кажется, что он здорово обиделся: вот сейчас возьмет и правда настучит мне по голове. Вместо этого он обхватывает себя руками, как будто пытается согреться. А мож…
Папа предположил, что иные взяли что-то вроде заирского вируса Эбола и внесли в него генетические изменения. Эбола не передается воздушно-капельным путем. Но если изменить всего один полипептид, этот…
– Кстати, о приборах ночного видения, – зло ворчит Рингер. – Начальство могло бы подумать об этом, прежде чем нас сюда забрасывать. Мы как слепые котята.
Но доктор Пэм говорит, что это следящее устройство, подключенное к основному компьютеру базы. Сверхсекретное, используется военными уже не первый год. Смысл в том, чтобы имплантировать такие штуковин…
– Не надо, – говорю я. – Пожалуйста, Рингер.
– Я имел в виду, что в лесу был я, а не ты, – говорит Эван. – Увидел из леса, до тебя было полмили.
Рядом возникает доктор Памела. Ее добрые глаза светятся пониманием. Она знает, что чувствует Сэмми. Доктор говорит ему, какой он храбрый и умный, – молодчина, что сумел пройти так далеко. Последний т…
Я готова вдыхать сладкий запах моего Сэмми вечность, но не могу. Здесь повсюду солдаты, и некоторые из них – глушители. Ну, или не подростки, так что можно с уверенностью считать их глушителями. Я по…
– Почему они в противогазах? – спросила я.
«Ведь я хочу верить в то, что мы вернемся, Эван. Ты, я и Сэмми – большая дружная семья».
Многие покинули насиженные места. Как наши соседи Маевски. На шестой день они взяли все свои пожитки, что поместились в трейлер, и отправились в дорогу заодно с массами беженцев, которым почему-то ка…
Я правда не понимаю. Зачем все это? Я не говорю об иных. Зачем это им, было понятно с самого начала.
Слова исчезают. Исчезают в «Стране чудес». Синее окошко мигает и снова становится чистым.
Голова Кремня резко откидывается назад, как будто он получил сильный удар в лоб. У него отвисает челюсть, а глаза закатываются к потолку.
Я поворачиваю голову и вижу девушку примерно моего возраста. Она стоит со своей группой. Скрестила руки на груди и качает головой.
– С чего ты взял, что я не знаю? – переспросила я и рывком высвободила руку. – Больше никогда ко мне не прикасайся.
– Рядовой Наггетс, рядовой Зомби – командир твоей группы, ты будешь спать на соседней койке. Он научит тебя ходить, говорить и думать. Он будет тебе старшим братом, которого у тебя никогда не было. Т…
– Не много. Я же специально не расспрашивал.
Госпиталь надо мной кричит, словно его разрывают на части. Да, именно таким был этот звук, так вопит живое существо, когда его рвут на куски. Жуткий треск штукатурки и разлетающегося на осколки кирпи…
– Слизняки, – говорит снайпер, и у меня холодеет внутри.
Он один раз стучит по косяку, но пропуском служит его улыбка.
У меня за спиной открывается дверь, и наружу выползает вонючий дым. Я спускаюсь с крыльца, а ворон пронзительно орет и улетает. Эван поливает бензином крыльцо и швыряет пустую канистру в стену.
В этом сне за окном сидит большая сова и смотрит на женщину огромными немигающими глазами с белым ободком.
– Я ухожу, – говорю я. – А ты тут умрешь от потери крови, в точности как могла умереть я, когда ты оставил меня под той машиной на шоссе.
Эван поднимает руку и мотает головой. Он вглядывается в темноту, а я почти ничего не вижу. И не слышу тоже. Но Эван охотник, а я нет.
А то, что они беспилотные, мы поняли, когда один из них разбился в двух милях от нашего лагеря. Он прорвал звуковой барьер и с пронзительным визгом спикировал. Когда он врезался в невозделанное кукур…
– Я так понимаю, это то, что называют туманом войны, – продолжает Рингер, словно прочитав мои мысли.
Порой ты разговариваешь с собственным страхом, например говоришь: «Это не важно». Как будто гладишь по голове громадного пса.
Это Умпа, он тоже отодвигает поднос с завтраком, причем это не добавка. Умпа, единственный в группе, никогда не обходится одной порцией. Кормят в лагере, мягко скажем, паршиво.
– Самые полезные представители здешней фауны. Они очень разные, их не считают опасными, они везде, и поэтому их не замечают. Вы в курсе, что птицы произошли от динозавров? Какая ирония. Динозавры уст…
– Где ты этому научилась? – спросил Криско.
– Может, Вош вовсе не инопланетянин. Может, это военные собирают детей.
– Похоже, дождались, – шепотом сказала Лизбет.
«Кэсси, знаешь, как на войне определить, кто твой враг?»
Рингер идет первой, у нее самый острый глаз в нашей группе. Мы проходим следом за ней мимо памятника солдату с суровым лицом на мост: Кремень, Дамбо, Умпа, Кекс и Чашка. Я прикрываю. Петляем между за…
Я заставляю себя спуститься на пять пролетов, до самого конца. Ступеньки металлические, босиком идти холодно. Жду, что вот-вот завоет сирена, затопают тяжелые ботинки и со всех сторон по мне откроют …
Крис сидит в кресле. Медальон у меня в руке. Сколько я уже бегу? Все бегу, бегу, бегу… Господи, я устал убегать. Надо было остаться. Надо было повернуться к этому лицом. Если бы я повернулся тогда, н…
«Сейчас, Кэсси. Быстро отступаешь на шаг вправо, достаешь „люгер“, крепко держишь двумя руками, колени слегка согнуты, нажимаешь плавно, не дергаешь. Давай».
О том, чтобы ступить на раненую ногу, лучше и не думать. На секунду прислоняюсь к машине, потом отталкиваюсь. Я стою на одной ноге, но стою прямо.
– Наверное, невыносимо жить взаперти. – Я прижимаю ладонь к груди Эвана и чувствую, как стучит его сердце.
Кремень отворачивается и отползает на пару футов, спина выгибается аркой, его рвет. Чашка, видящая все это, затихает, у нее шок. Чашка, которая громче всех вопила на плацу во время тренировки по руко…
– В чем дело? – спрашивает Рингер. – Что случилось?
– Уже поздно, – бормочет Эван. – Тебе лучше поспать.
Это была ежедневная борьба, и она еще не закончилась. – Тело, в которое он внедрился, не было чем-то отдельным от него, вроде марионетки, которую можно дергать за ниточки. Оно было им. Глаза, которым…
Теперь летим над рекой. «Блэк хоук» скользит всего в нескольких футах над водой. Рингер в тысячный раз проверяет свою винтовку. Рядом с ней Кремень нервно притоптывает и смотрит в пустоту.
– Ты хреново стреляешь, – говорит Рингер.
Мой братик встает на цыпочки, его пальцы дотягиваются до лица доктора и срывают хирургическую маску.
– Ага, – согласилась я, – кто-то точно соорудит такое. – Ты поэтому меня подкарауливал? Хочешь, чтобы я помогла тебе построить ядерную паровую катапульту?
Рингер смотрит на дисплей серебристого устройства – это планшет – и качает головой. Свет от включенного дисплея подчеркивает контраст между ее бледной кожей и черными как смоль волосами. Она так крас…
Или это был другой, в точности такой же. Вряд ли иные прилетели с одним беспилотником на борту.
– Будь моя воля, я бы их всех в печи отправил, вместе с гадами, – говорит он.
– Что значит «вы»? – спрашиваю я. – Ты разве не с нами?
«Сэмми будет в группе, где ребята старше его, так что я уверен: искать надо в казармах вокруг плаца».
Я хватаю керосиновую лампу, срываю стеклянную колбу и дую на пляшущий язык огня. Огонь шипит, но не гаснет. Эван забирает у меня колбу и устанавливает ее обратно на основание лампы.
– Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим.
Бен – Зомби, Сэмми – Наггетс, а Дамбо – Дамбо. Еще в их команде есть Кекс – милый мальчик, он все время молчит, и я не могу понять: он не хочет говорить или не умеет. Чашка – ребенок чуть старше Сэма…
Через окна вертолета видны разбросанные в темноте огни. На подлете к окраине города россыпь янтарно-желтых точек на чернильном фоне становится гуще. Это не погребальные костры. Эти огни загорелись от…
– А чей же ты враг? Ты ведь чей-то враг, тогда чей? Ты не охотился по ночам, а если и охотился, то не на зверей. Хочешь, чтобы я поверила, будто ты научился приемам ниндзя, помогая отцу на ферме? Ты …
На все ушло меньше двух минут, а такое ощущение, что два часа.
– Бой – странная штука, Бен. Он выкидывает разные фокусы с твоей памятью. Мы обнаружили, что лекарства мешают нашей программе. Твой организм полностью очистится примерно через шесть часов.
«Да, но я только одному обещал вернуться».
– Что будет, если нажать на кнопку? – спрашиваю я.
Я смотрю снизу вверх ему в глаза и киваю. У него такие теплые шоколадные глаза. Такие понимающие и грустные. Проклятье, почему он так красив? И черт возьми, почему я так остро это чувствую? И еще: я …
Он смотрит на меня сверху вниз, и, когда включается лампочка, что-то мелькает в его глазах. Он понимает, кто перед ним. Его правая рука тянется к кобуре с пистолетом, вот это действительно глупо, вед…
Эван пощипывает одеяло, пробегает пальцами по стежкам, обводит по краю лоскутки, как будто прокладывает маршрут на карте сокровищ.
– Прошло три дня. Три дня, а они не идут на контакт. Если настроены дружески, почему до сих пор не поздоровались?
– Если твоя работа – убивать нас, почему ты не убил меня? – спрашиваю я.
Впрочем, все это не имеет значения. В тот день, когда Сэмми сел в автобус, за ним закрылась дверь с тысячей замков, и сейчас передо мной сидит парень, у которого есть ключи к этим замкам. Вот что важ…
А под ним к горизонту несется еще один беспилотник.
– Заприте ее и поднимайтесь наверх. У нас нарушитель.
Иногда он видит ее лицо, но чаще только силуэт, который чуть темнее, чем серость у него под веками. А еще он может чувствовать ее запах, прикасаться к волосам – они ощутимо скользят меж его пальцев. …
Девочка просто смотрит и молчит. Сидит, поджав под себя ноги, и по-прежнему не моргает.
Тусклое серое пятнышко на фоне ослепительно-синего осеннего неба.
Заглянуть за холодильник я не могла, но слышала чей-то кашель, стон и булькающее рыдание.
– Не бойся, здесь ты в полной безопасности, – говорит она, перед тем как уйти.
В овраг опускается сигнальная ракета и заливает все вокруг адским красным светом. Эван берет меня под руки и подбрасывает. Я вонзаю пальцы в мерзлую землю и яростно, как свихнувшийся велосипедист, ра…
Нам не на что надеяться. Надеются только безумцы. Танк нормален, потому что он это понимает.
Это закон, который ничто не сможет отменить: единственный верный способ не быть одному – захотеть побыть одному.
– Они приехали забрать детей, – сказал папа.
Он цепляет меня за живое, говорит нужные слова в нужный момент, и все, что он старался из меня вытянуть, вдруг вырывается наружу.
Пульсация света ускорялась. Пульсацию сменили вспышки, потом мигание.
Мы сидим на пушистом ковре напротив камина: его винтовка с одной стороны, мой «люгер» с другой и мы посередине.
Водитель давно меня заметил, у него хватает времени остановиться. Скрипят тормоза, с шипением открывается дверь, и на асфальт спускается солдат. У него пистолет, но он в меня не целится. Я стою в све…
У Эвана волшебно нежные руки – меня словно облако обнимает.
Возможно, дрон гораздо опаснее, чем нам казалось.
Он побежал. У меня не было настроения бегать, и я позволила себя догнать.
– Наггетс, это длинная история, – говорит Бен. – Я тебе потом расскажу.
Иные как-то его подкупили. Или похитили того, кого он любит (Лорэн? Я, кстати, так и не видела ее могилу), и теперь шантажируют: «Прикончи двадцать человек, и мы вернем твоих близких».
– Да, конечно, – согласился папа. – Хорошо. Конечно, ты прав.
«Ну что же ты натворила, Кэсси. Это был твой единственный шанс, и ты его упустила».
Мы подошли к последнему автобусу. Дети в салоне кричали и махали нам руками. Они вели себя так, будто их ждало большое приключение.
Резник отвел руку назад, приготовился двинуть Танку кулаком в пах.
После «багряного цунами» люди стали уходить из городов. Там больше не подавались электричество и вода, все магазины и склады давно были разграблены, а некоторые улицы на дюйм залиты нечистотами. Пожа…
К нам кто-то идет. Это Бен. Я поскорее вытираю слезы. Он садится рядом. Садится очень осторожно и при этом постанывает. Мы не смотрим друг на друга, мы наблюдаем за далеким огненным дождем из беспило…
– Я не думаю, что Рингер – это твоя сестра.
– Меня это убивает, – говорю я сквозь рыдания. – То, как он верил. Как мы верили, пока не явились они и не взорвали этот проклятый мир. Верили в наступившей темноте, что свет все равно будет. Верили,…
Не разбежавшиеся сидели в бараках до наступления ночи, а потом наша вечеринка ужаса перешла на новый круг.
– Он не собирался нас убивать, Зомби. Просто мы застали его врасплох, и у него не оставалось выбора. И если бы он нас убил, то не из винтовки. – Она поднимает планшет, чтобы я мог увидеть дисплей. – …
«Либо сильно пострадал, либо притворяется, – подумала я. – Или ему нужна моя помощь, или это ловушка».
– Лагерь, инвазированные, подготовка к войне с пришельцами. Они говорили, это пришельцы натаскивают нас, чтобы мы убивали друг друга.
– Слишком далеко. Я только что выдала нашу позицию.
– Странный у них способ выражать свои чувства.
Он отмахнулся от этой мысли. Назвать его занятие жестоким – это признать, что у него был выбор. Но выбор между себе подобными и другим видом в его случае не стоял. Иные решили за него. Было нелегко, …
– Оставил истекать кровью под машиной. Это значит – не хотел?
Он пыхтел как паровоз, раздувал красные щеки; виски блестели, наверное от жира с волос.
Его рука была покрыта запекшейся кровью, словно на ней надета темно-красная перчатка.
– Повезло, – ответила Рингер. – Он вез припасы на площадку в двух километрах к западу от лагеря. Я думаю, Вош предвидел бомбежку. Выставил там охрану, но у нас с Кексом было преимущество.
Теперь, в темноте, я особенно остро чувствую его поцелуи. В этой комнате умерла его сестра. В этом доме умерла вся его семья. Мы в тишине того мира, который исчез после Прибытия. Эван узнает вкус мои…
У него в руке серебряный диск размером с двадцатипятицентовую монету.
Я вскакиваю на ноги. Нельзя допустить, чтобы он поднял тревогу. Рингер хватает меня за запястье и рывком возвращает на землю.
А потом мы оказываемся в тоннеле, и в это трудно поверить – навстречу идет врач. Половина его лица закрыта хирургической маской. Когда он нас замечает, у него округляются глаза. Вот здесь и выясним, …
– Наверное, у него прибор ночного видения.
После этого он идет с канистрой наверх и заливает бензином спальные комнаты. Я, чтобы не задохнуться от дыма, выхожу на крыльцо. Крупный ворон скачет по двору, он останавливается и смотрит на меня гл…
Сэмми протестует, но медсестра настаивает на том, что помоет его сама. Он стоит, прикрыв пах руками, а она втирает ему в волосы какой-то шампунь с противным запахом и намыливает его с головы до ног.
– Если ты не просился на эту должность, значит, тебе на нее плевать. Так отчего бы мне не занять ее?
– Может, ты кого другого подстрелил, – говорю я. – Может, это я выстрел слышала.
– Не знаю. Нам сказали, что на базу Райт-Паттер-сон, но…
Бумбум-бум. И каждый новый «бум» громче предыдущего.
Он берет меня на руки и несет обратно в комнату умершей сестры. Я одной рукой обнимаю его за плечи, а его рука крепко, но не слишком, обнимает меня за талию. Кажется, его тело на двадцать градусов те…
Я опускаюсь на колено и беру брата за руку. Мы уже прошли несколько коридоров от детского убежища, но усиленный мегафоном голос майора Боба все еще слышен в тоннелях.
– Я видел твой профиль в «Стране чудес». Очень интересно. И очень информативно.
Эван дрожит. Он голый, температура воздуха минус пятнадцать, не выше. Я накрываю его спину курткой, а остальное, как могу, джинсовой рубашкой.
Выстрел я не слышала. Холодный ветер, собственное горячее дыхание под платком и шум крови в ушах – вот все, что предшествовало удару пули.
Дамбо вспомнил девчонку-новобранца, которая в один прекрасный день схватила винтовку и открыла огонь по своей группе. До того как сержант выстрелил ей из пистолета в затылок, она успела убить двоих и…
Я закатываю глаза, просто не могу сдержаться: вот так вопрос!
– Может, я ошибаюсь, – говорит Эван, только я вижу, что он так не думает. – Может, эти визите… эти иные маскируются под людей, или, может, они даже какие-нибудь клоны…
Я без проблем говорила о сексе. Проблемы возникали, когда разговор заходил о сексе в моей жизни.
Вот типичный распорядок дня атипичной новой реальности в лагере «Приют».
– Я возвращаюсь к месту встречи и жду эвакуации. Это все… – Он пытается подобрать подходящее определение и выбирает «дерьмо собачье».
Я немного наклоняю голову к груди и нюхаю его пальцы. Это все мое воспаленное воображение, или я действительно чувствую едкий металлический запах пороха? Когда он стрелял? Он сегодня не охотился, тол…
Когда я возвращаюсь, Эван не спит. Он сидит, привалившись спиной к поваленному дереву. Бледный, дрожит от холода, глаза провалились.
Кадр 2. Встала на ноги. Бегу. По сторонам мелькают смазанные пятна зеленого, коричневого, мшистого цвета.
Мы возвращаемся к Сэму. Он пересел к стене, молчит, прижав мишку к груди, и в страхе смотрит то на меня, то на Бена.
– К чему все это? – спрашиваю я. – Ты пытаешься помочь или хочешь, чтобы я почувствовала себя дурой?
– Ага, абсолютно нереалистично. То, что сейчас происходит, куда реалистичнее.
– И ты думаешь, что раз я этого не почувствовала, значит, Сэмми еще жив?
– Кэсси, – сказал папа, – если что-то может произойти, еще не факт, что оно произойдет. В любом случае сейчас мы можем только выдвигать предположения. Я, ты, этот парень. Никто не знает, ради чего он…
– Мы точно не знаем, для чего инвазированные ее использовали, но мы уверены в том, что это абсолютно безопасно. Кодовое название программы «Страна чудес».
– Моему младшему брату было примерно столько же лет, сколько тебе, – говорит Меган.
– Ты выстрелишь мне в затылок, – говорю я.
И тут меня осеняет. Может быть, глушитель поэтому и не добил меня на шоссе. Прыснул спреем на букашку, и шагай дальше. Зачем топтаться рядом и смотреть, как эта букашка вертится на спине и цепляется …
«Кэсси, ты не везде посмотрела. Он не ждет, что ты заглянешь еще в одно место, и ты туда пока не заглянула».
«Не спеши. Иди медленно. Мелкими шажками».
Построение. Сержант проверяет наши места. Увидит морщинку на чьем-нибудь одеяле – орет минут двадцать. Потом выбирает наугад новобранца и орет двадцать минут уже без всякой причины. После этого отмор…
Я даже вздрагиваю. Не ожидала такого ответа. Он мог сказать: «Шутишь? У тебя паранойя». Но вместо этого спокойно так отвечает: «Да». Как будто я спросила, не купался ли он когда-нибудь голышом.
Вокруг было тихо. Даже птицы умолкли. Только ветер пробегал по холмикам пепла и подкидывал его в воздух, а пепел разлетался и плясал в золотых лучах солнца.
– Так сказал майор Боб. Он сказал, что они вакулируют всех неважных.
Вы можете подумать, что после этого «объявления» мы все попрятались под парты, но этого не произошло. Мы сгрудились возле окон, высматривая в небе летающую тарелку, которая сбила самолет. Это ведь до…
– Охрана детей, сэр! – Я стараюсь, чтобы голос звучал как можно ниже.
Я вижу свет в больших карих глазах малыша. На моей груди медальон Сисси. Глаза Наггетса поблескивают в темноте, как маяки. Молитвы и обещания. Одно дала ему сестра. Другое, не высказанное вслух, я да…
– Великолепно, Салливан! – торжествующе пробасил он. – А ты еще хотел смотать удочки после первого дрона.
– Будет с тобой, когда испугаешься. Ты его не бросай. – Сэмми поднял пальчик, чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Не забудь свое обещание. – Сэмми протянул руку капралу. – Веди меня, Вейдер!
Потом эти подонки принимаются за меня. Их трое, они накачались чем-то или отчаянно хотят найти, чем бы накачаться. Бьют кулаками, пинают ногами. Шквал ударов по спине и в живот. Я успеваю закрыть лиц…
«Что ж, это хорошо, – думали мы. – А то их молчание просто оглушает. Как-то невежливо даже. Ведь не для того они пролетели триллионы миль, чтобы поглазеть на нас».
Какие могут быть распоряжения? У нас приказ: уничтожить весь инвазированный персонал.
Из этого вытекает непростой вопрос: почему он не убил ее в тот первый день? Почему не пристрелил в ночном магазине, а пошел следом в лес на ее стоянку? Почему не прикончил ее, когда она плакала там в…
Оставшийся у шара солдат встал и рысцой побежал обратно к «хамви». Я наблюдала. Солдат залез на борт. «Хамви» круто развернулся вокруг оси. Клубы пыли поднялись и осели на землю, одновременно с ними …
Распахиваю дверь, делаю всего один шаг назад – тоже мне, просчитала, – и вскидываю пистолет. Эван отскакивает от двери и ударяется спиной о стену. Он видит перед собой ствол и инстинктивно поднимает …
Он кладет ладонь мне на колено. Чувствую через джинсы, какая она теплая.
– Знаете, почему мы победим в этой войне? – спрашивает Вош после того, как дверь за нами закрывается. – Знаете, почему мы не можем проиграть? Потому что нам известно, как вы думаете. Мы наблюдали за …
Он пододвигает стул к кровати и садится. Все делает плавно, ни одного лишнего движения; такое впечатление, что он часами тренировался и довел свое умение садиться на стул до совершенства.
– Тебе лучше надеть подгузник, – поддразнил меня Сэмми.
Глаза подполковника горят бледно-голубым огнем. Когда он отворачивается, меня всего колотит. Вдруг становится холодно и очень-очень страшно.
Считаю до десяти, отодвигаю задвижку, возвращаюсь к унитазу, сажусь. Дверь приоткрывается, в щель вижу худое лицо Кистнера.
Я отступаю на шаг от раковины и оцениваю свою работу. С короткой стрижкой и без косметики выгляжу лет на двенадцать. Хорошо, не на двенадцать, но не старше четырнадцати. Но если правильно себя вести …
– Мама говорила, что они могут быть ангелами, – ни с того ни с сего сказал Сэмми.
Он мог бы объяснить, почему промахнулся, когда стрелял на шоссе. Слабость, недосыпание, шок от того, что увидел ее снова. Он предполагал, что она, если когда-нибудь покинет свой лагерь, пойдет на сев…
– Я знаю, что это ты. Только я не знаю, кто ты.
– Самое главное – это вы, – говорит солдат, и лицо у него становится решительным и серьезным. – Вы наше будущее.
Это была их первая ночь в лагере беженцев. Сэмми лежал, свернувшись калачиком, рядом с Кэсси. До этой ночи он не мог осознать масштаб того, что случилось за последние месяцы. Все произошло слишком бы…
А когда мы послали пришельцам сообщение, что-то вроде: «Привет, добро пожаловать на Землю; надеемся, вам тут понравится; пожалуйста, не убивайте нас», ответа тоже не последовало.
– Тихо-тихо. Лежи спокойно, он все сделает быстро. – И я добавляю, обращаясь к Бену: – Правда, постарайся не затягивать.
«Да, у него нежные руки, ну и что? Нежные руки – это приятно».
– Первая волна – отключение электричества; Вторая волна – цунами; Третья – эпидемия; Четвертая – глушители. Какой будет Пятая, Эван? Что нас ждет?
Он протянул руку. Папа медленно снял с плеча винтовку. Хатчфилд выхватил у него оружие и снова исчез на складе.
Мой ход – я дарю Рингер улыбку искренней доброты. Старая добрая улыбка Бена Пэриша, та самая, с помощью которой я мог получить все, что хотел. Ну, конечно, теоретически, – я ведь скромный парень.
А потом мама умерла. Она билась в конвульсиях, кричала, захлебываясь кровью. А вирус выходил из нее через все отверстия, потому что с ней было покончено, пора гасить свет и подыскивать себе новый дом.
– Несколько месяцев потратили на нашу подготовку только для того, чтобы он потом нас убил, – говорю я.
Мы не могли драться с иными лицом к лицу, но могли начать партизанскую войну. Могли нанести этим чужепланетным мерзавцам асимметричный удар. У нас было достаточно оружия и боеприпасов, даже кое-какой…
Новичок не пошевелился, пока Кекс не толкнул его в спину. Малыш не хотел плакать, он старался сдержать слезы, но, господи, какой ребенок не расплакался бы на его месте? Твоя прошлая жизнь выплюнула т…
Следующий взрыв хуже предыдущих. Он прямо у меня над головой. Я закрываю ее руками, а сверху сыплются куски бетона размером с мой кулак. Контузия, лекарства, кровопотеря, темнота вокруг… все это не д…
– Заткнись, Зомби! Ты спятил, это бред параноика! – Широкая физиономия Кремня наливается кровью и становится похожа на свеклу, его сросшиеся брови прыгают вверх-вниз. – Вы убили нашего инструктора! А…
– Пойдешь со мной, рядовой. – Последний раз отдает честь новобранцам. – Увидимся на вечеринке, детки.
– А кому-то хотелось превратиться в человека?
– Какого черта ты делаешь? – Меня трясет от злости.
Со смертью та же беда. Ты думаешь, что с тобой это не случится… пока это с тобой не случается.
Медсестра холодными пальцами берет его за запястье – считает пульс.
Мы ждали, что вертолет вернется. Ждали все утро. Люди паковали свои пожитки, строили версии о том, куда нас могут переправить, какова там обстановка и сколько уже собралось выживших. «Блэк хоук»! Что…
На дисплее появляются помехи, потом на сером фоне неистово скачут цифры, они заполняют весь экран, как будто я дала команду оценить достоинства числа «Пи». В панике стучу наугад по клавишам, но ряды …
Иногда, думала я, люди сильно преувеличивают значение количества.
Молоток обрушивается. Я откатываюсь. Молоток вскользь задевает мой висок и по инерции ударяет бьющего по лодыжке. Подонок вопит от боли и падает на колени.
Пот заливал ему глаза; ее лицо в прицеле смазалось.
– Я здесь потому, что они убили почти всех нас, но не всех. И в этом их ошибка, сынок. Это их недочет. Если не убить нас всех разом, те, кто останется, точно не будут слабаками. Выживут сильные, толь…
– Если придут, я их побью, – шепотом сказал Сэмми. – Всех прикончу карате!
«Не спеши, – сказал он себе. – Жди, пока побежит».
– Ты не дал мне улететь в пропасть, так что мы квиты.
На четвертый час работы Наггетс уже нетвердо стоит на ногах. Ему нужно отдохнуть. Я вывожу его на несколько минут из ангара. Он садится у дверей и смотрит на поднимающийся к облакам черный и серый ды…
Следовало прислушаться к тихому предостерегающему голосу. Он старше меня. Он старше всех людей на свете, даже самых старых.
Кажется, я знаю, почему Эван задает мне одни и те же вопросы, но он такой упертый, просто сладу нет. Он, конечно, может то же самое сказать обо мне. Как это часто бывает с планами, мой – скорее цель,…
– Привет, – говорит солдат, – хочешь перекусить?
– Умпа больше не кричит, – говорит Рингер, не прекращая высматривать.
– А почему ты оделся как доктор? – спрашивает его Сэмми.
Блестящий и серый на фоне ярко-синего дневного неба.
Я слышу его дыхание, слышу, как он ворочается с боку на бок.
По меркам той Кэсси, я, наверное, сумасшедшая.
Вообще-то я семь лет занималась карате. Бросила в прошлом году. Даже не помню почему. Мне вроде нравилось тогда.
Да, вот так это было: солдаты стояли вдоль трех стен, а беженцы сгрудились между ними.
Митчелл был прав: иные сделали остановку у нас на орбите не для того, чтобы сказать «Привет!».
Но если это так, если я последний представитель своего вида, последняя страница в истории человечества, то черта с два я позволю этой истории вот так закончиться.
– Между человеком и никем. Бартер вернулся, детка! – отвечал он и демонстрировал ожерелье с бриллиантами. – Когда все закончится, командовать будет тот, у кого есть что-то ценное.
Потом его руки подломились, и он замер на земле.
Я совершала еженедельную вылазку за питьевой водой. Рядом с моей стоянкой есть ручей, но я боялась, что он загрязнен какими-нибудь химикатами или нечистотами или выше по течению лежат трупы. А еще он…
Наггетса после нашего назначения прикрепили к другой группе. Я пообещал ему, что, когда буду на базе, он сможет спать на соседней койке. Только я понятия не имею, когда вернусь и вернусь ли вообще. Н…
Я снова заплакала, но папа этого не видел. Он не смотрел на меня и не смотрел на маму. Он вообще ни на что не смотрел. Было такое ощущение, что наш мир превратился в черную дыру, и она засасывала нас…
Эван один раз ударяет по стенке воздуховода. Я сначала не понимаю, а потом смеюсь.
Кекс продолжает отвлекать снайпера. Выстрелы, тишина, потом снова выстрелы. Снайпер ни один выстрел не оставляет без ответа.
– Ты говорил, в лагерь до сих пор свозят детей, – напоминаю я. – Почему автобусы могут не появиться?
И начинается: я жива, я умерла, я жива, я умерла.
Теперь у него глаза круглые и большие, как у мишки. Даже трудно сказать, что в его лице привлекает больше: добрые глаза шоколадного цвета или плавная линия подбородка? Или, может, густые волосы, то, …
– Не тебе рассказывать мне о смерти, Эван. – Я машу пальцем у него перед лицом. – У меня на глазах умерла мама. У меня на глазах один из вас убил моего отца. За полгода я видела столько смертей, скол…
Спасибо Адаму Ширу за помощь с публикацией романа за рубежом. Отдельное спасибо Мэтью Снайдеру из Креативного актерского агентства. Он еще до того, как книга была закончена, с поразительной эффективн…
Вот почему Вош у нас высший начальник. Он стоит надо мной и улыбается, он излучает уверенность, его лицо, словно высеченное из мрамора лицо древней статуи, – благородное, мудрое, волевое. Он скала, о…
Я ныряю за «бьюик», и в эту секунду заднее стекло разлетается вдребезги. Лежа на спине, проскальзываю под машину. С какой стороны ни посмотреть, я девчонка небольшая, но под этим седаном мне тесно, н…
– Вам не обязательно это делать! – кричу я.
– Они умирают, – шепотом отвечает Наггетс.
– Я все неправильно понимал, – говорит он. – До того как тебя нашел, я думал, что единственный способ устоять – это найти то, ради чего будешь жить. Это не так. Чтобы устоять, надо найти то, ради чег…
«Сделай так, чтобы он ушел. Пусть он все сделает быстро. Не дай мне погибнуть. Дай ему закончить начатое…»
Честно говоря, даже притом, что оставаться здесь равносильно самоубийству и надо сдержать обещание, которое я дала, уходить не хочется. Этот лес долгое время служил мне убежищем. Я знаю здесь каждую …
Я тяжело дышу и снова поднимаю стул. Забыла прием, которому меня научили на тренировках: боевой клич. «Ийа!» Смейтесь сколько хотите, но это действительно концентрирует силу удара.
– Я имею в виду, что происходит между тобой и мишенью, – говорит Рингер.
Рингер убрала черные шелковистые волосы назад и закрепила их узким ободком. Меня, естественно, не волнует, шелковистые они или нет.
Прокручиваю картинку до его номера и выделяю прикосновением пальца. Зеленая кнопка начинает мигать.
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и врезаюсь в грудь очень высокого мужчины с голубыми глазами.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корп…
– Шестьдесят второй! Тэ шестьдесят два, пожалуйста, пройдите к красной двери! Номер шестьдесят два!
Я убираю куртку с его спины. Тут ран не так много. У меня окоченели пальцы, затекли запястья, я заставляю себя действовать быстро… быстро, но аккуратно.
Резник еще разогревался, а малыш уже давился слезами. Он только что из автобуса, бог знает что пережил за пределами лагеря, и вот этот бешеный пес решил в него вцепиться. Ладно, поглядим, как молокос…
– Я не могу притвориться, будто взял тебя в плен. Моя задача – убивать людей. Если попытаюсь выдать тебя за пленную, ты погибнешь. А потом и меня казнят, за то, что не убил тебя. Да и не смогу я неза…
Поэтому иным, чтобы уничтожить эти сорок процентов, надо было всего лишь вызвать землетрясение.
– Он знает, где мы, поэтому нам нельзя здесь задерживаться. Посмотри, сможешь его снять?
Но как же все те дни, когда он проникал в ее лагерь, пока она ходила за припасами, и крал у нее кое-что, включая дневник, в котором она написала: «Иногда поздно ночью я лежу в палатке и будто слышу, …
Вот какие мысли приходят в три часа ночи. Мысли под рубрикой «О господи, я в полной жопе». В такие минуты я сворачиваюсь калачиком и боюсь даже глаза закрыть; страх, в котором я тону, до того плотный…
Крис встает. Теперь я вижу только его измазанные в грязи штаны и ботинки с комками той же грязи на подошвах. Не знаю, откуда у меня уверенность, что больше Криса не увижу. Он не вернется, а если верн…
Кассиопея Мэри Салливан испытывает крутейший ОВТ: она видит себя, ту, которая смотрит на него. Последний раз она видела Бена в школьном спортзале, после отключения электричества, – вернее, видела тол…
Солдат встает, а Сэмми тянется к его руке. Он хочет, чтобы Паркер остался.
«Если будет поздно, нам придется прибегнуть к последнему средству».
– Ирония судьбы, – задыхаясь, говорю я и чувствую привкус крови.
– Они – моя серебряная цепочка, – говорит он.
Дневной прием пищи. Между двумя подсохшими кусками хлеба мясо загадочного происхождения. Дамбо, чьи шуточки по тупости могут соревноваться с размером его ушей, говорит, что зараженных не кремируют, а…
Во дворе гробовая тишина. Я не единственный новобранец, который его ненавидит. Наступит день, когда кто-нибудь из нас обыграет Резника на его собственном поле.
Следующее, что я помню четко, – это как разлетается вдребезги стеклянный визор противогаза.
– Если бы ты знала, что через двадцать минут умрешь, что бы ты сделала?
Рингер качает головой. Кстати об улыбках, я еще не видел, как она улыбается, так что поставил перед собой цель – заставить ее улыбнуться. Это, конечно, в духе Бена, а не Зомби, но от старой привычки …
– Я не дам тебе… – Он подыскивает правильное слово. – Я не дам тебе улететь от меня, Кэсси Салливан.
Рингер откладывает винтовку в сторону и поворачивается ко мне спиной. Наклоняет голову. Убирает волосы с шеи.
– Ну, спасибо. – Я тру щеку, до которой он дотрагивался, и решаю, что пора расставить все по своим местам. – Ты глушитель, я права?
Я не отвечаю. Не могу. Я лишился дара речи. Нож выпадает у меня из руки. Я стою в шаге от Рингер и смотрю прямо на нее, но ее лицо исчезло. Я не вижу его через монокуляр.
Моя рука трясется. От паники. От растерянности. Но больше всего от злости на Кремня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не двинуть кулаком в его щекастую физиономию.
Вместо этого я вслушалась в тишину заброшенного магазина. Изо всех сил напрягала слух. «Близко». Что – близко? Или кто? Я сделала шажок от двери, и осколки стекла скрипнули под ногой.
Как уничтожить около четырех миллиардов человек за четыре месяца?
У меня слезятся глаза. От вони Цинциннати рвота подкатывает к горлу. Я останавливаюсь ровно на столько, чтобы повязать платок вокруг рта и носа, а потом ускоряю шаг. У меня дурное предчувствие. В гол…
– Нет, хуже всего то, что я совсем не чувствую усталости, – тихо сказал он.
– Так мы их останавливаем, – подталкивает меня доктор. – И будем останавливать, пока мы живы.
Спустя двадцать четыре часа я замыкаю круг, который, как серебряная пуповина, связывает меня и Сэмми. Я возвращаюсь туда, где дала обещание.
– Только дети, – сказал капрал приглушенным из-за противогаза голосом.
Около полудня я останавливаюсь, чтобы утолить жажду и съесть полоску «Слим Джим». Всякий раз, когда съедаю «Слим Джим», или банку сардин, или еще что-то из припасов, я думаю: «Ну вот, в мире стало на…
– Кэсси, почему ты плачешь? – спросил Сэмми и потянулся ручонкой к моему лицу.
– Так же, как был закрыт ваш лагерь беженцев.
– Меня зовут Кенни, – шепчет Умпа, как будто это страшный секрет, которым он боялся поделиться.
– Я найду тебя, Кэсси. Я ведь всегда тебя нахожу…
Первая мысль: «Твою мать, а ведь от этих линз есть прок».
Я оказалась права – именно это они и собирались сделать.
Отступление – не выход. Наступление – не выход. Оставаться на месте – не выход. Выхода вообще нет.
Тишину сумерек разрывает звук выстрела. Отдача бьет Эвана в плечо, он теряет равновесие и падает. К счастью, внизу стоит идиотка, и это смягчает удар. К счастью для Эвана, а не для идиотки.
– Привет, овечка, – говорит Вош. – Ты, должно быть, заплутала.
А как же старшеклассники, чьи машины припаркованы возле школы? Им можно уйти?
– Папа, а как отключение электричества согласуется с их планом помочь нам на следующем этапе эволюции? – спросила я и сразу пожалела об этом.
Бросаюсь во вторую дверь и оказываюсь на лестнице. Как и в случае с лифтом, тут путь только в одном направлении – вниз.
На зад уходит больше всего времени, но не потому, что я осторожничаю, просто ему досталось больше осколков. Эван лежит спокойно, только иногда вздрагивает. Иногда издает протяжный стон, а иногда дела…
Папа говорил со мной, а взгляд метался по углам склада. Я не могла понять, почему он на меня не смотрит.
Я мотаю головой. Для существа, которое опережает меня в развитии на тысячи лет, он слишком долго формулирует ответ на простой вопрос.
Ему так хочется, чтобы Кэсси была рядом. Кэсси бы придумала, как успокоить Меган. Она всегда находит нужные слова.
Зомби – противоположность Бена. Зомби – жесткач. Зомби – крутизна. Зомби холоден, как лед.
Вош, все еще улыбаясь, кивает, потом встает и обходит стол.
А потом он нашел блокноты, и выяснилось, что никакого плана у нее не было, только одна цель – пережить следующий день. Ей было некуда идти и не к кому. Она была одна. По крайней мере, она так думала.
– Понятно, все нормально. – Мне не хочется слышать подробности. – Значит, ты притащил меня сюда, поставил капельницу… Кстати, откуда у тебя капельница? А потом снял с меня всю… помыл…
– Настал Судный день, – завыла Мать Тереза.
Умпа кивает и втягивает холодный воздух, а потом выдыхает уже теплый. Но лицо у него белое как снег. Я снова взваливаю Умпу на плечо и пригнувшись, насколько это возможно, бегу к лестнице.
Рингер кивает с отсутствующим видом. Ее мысли заняты чем-то другим. Она все время теребит монокуляр, то опустит его на глаз, то снова поднимет. Уверенность, которую эта девушка демонстрировала перед …
Я лежу под флуоресцентными лампами и дрожу от холода в своей больничной пижаме. Что это за красные круги? Как этим людям удалось вернуть электричество? И что имела в виду доктор Пэм, когда сказала: «…
Можно еще втиснуть пару книжек в мягкой обложке. «Гекльберри Финн» или «Гроздья гнева»? Стихи Сильвии Плат или Шела Сильверстейна? Наверное, брать с собой Плат – не самая хорошая идея. Очень уж депре…
– Бен, за меня держись, – тихо командует Эван, – а ты, Кэсси, за Бена. Нам недалеко.
Я, свернувшись калачиком, лежала на дне оврага, а надо мной с ревом летела зеленая волна. Она уносила все, что оказалось на ее пути: деревья, землю, птиц, белок, сурков, всяких насекомых, то, что пок…
Лагерь беженцев с погребальной ямой после моего побега нисколько не изменился. То есть его нет. Есть только грунтовая дорога через лес, она обрывается на голом участке площадью с милю. На этом участк…
– Ты – глина, – яростно шепчет Вош мне в ухо. – А я – Микеланджело. Я скульптор, и ты будешь моим шедевром. – Голубой огонь в его глазах прожигает мне душу. – Господь не призывает экипированных, сыно…
– Со стороны кажется, что ты подстригаешься по-настоящему.
– Кто-нибудь выходил на контакт с… – Он не сразу нашел подходящее слово. – С иными?
– Операция по спасению Сэмми – твоя идея. Я пытался тебя отговорить. Даже хотел пойти сам, а тебе предлагал остаться.
– Хреновый ты, наверное, охотник, – поддела я его. – Редко с добычей приходишь.
Я опустилась на колено рядом с мертвым капралом, крепко схватилась за край маски и потянула вниз. Тянула, пока не увидела его глаза. Карие, очень похожие на человеческие, глаза слепо смотрели мне в л…
– Тебе повезло, что я оставила пистолет внизу, иначе бы прямо сейчас пристрелила. Хоть представляешь, как мерзко я себя чувствую оттого, что ты совал нос в мой дневник? Много прочитал?
Он отпускает Резника и лейтенанта. Мы остаемся наедине.
В лестничный колодец, вниз на четыре марша с желтыми лампами аварийного освещения. Голова Наггетса бьется о мою спину. В самом низу через бронированную дверь и дальше по небольшому коридору, через ещ…
Возможно, последнего выжившего убьет последний выживший.
Я не помню, как сорвала М-16 с плеча. Миг назад винтовка была у меня за спиной, и вот она в руках – ствол опущен, предохранитель снят.
– Хорошо! Но, просто на случай, если у тебя зачешется нос, я вот этими ремнями пристегну тебе руки и ноги. Я не буду их туго затягивать. Ремни будут тебе напоминать о том, что надо лежать смирно. Ты …
Внутри ангара на бетонном полу солдаты закрашивают красной краской большие круги. Самолетов здесь нет. Меня вкатывают через дверь в конце ангара в смотровую комнату. Там перекладывают на стол и на не…
Они явились не с подарками для него. Они явились, чтобы все забрать.
Это предложение ничего не стоит. Мы новобранцы. Не мы выбираем себе командира, его назначает сержант Резник. И я понимаю, что дело вовсе не в том, кто из нас командир. Дело в том, кто из нас станет с…
«Мы одно целое. Мы братья, ты и я. Нас объединяют ненависть, коварство и дух мести».
Я прижала к плечу приклад. Я вспотела, меня трясло, и я пыталась принять решение.
Рука подполковника возвращается к нагрудному карману. Он бросает мне на колени фотографию размером с бумажник. Я беру фотографию. На ней светловолосая девочка лет шести, может семи. С глазами Воша. Е…
– Это просто сильная простуда, – шепотом говорит он. – Меган поправится.
– Что я человек. Не был бы человеком, сразу бы тебя пристрелил.
Я пробежала мимо него в комнату шестнадцатилетнего человеко-динозавра Кассиопея Салливанус экстинктус. А потом вернулась обратно. Я не могла оставить его, когда он плачет. После того как мама заболел…
Танк стоит возле своей койки и держит винтовку у бедра. Отлично – парень ступил на дорогу из желтого кирпича.
Я успела затормозить на границе лагеря. Горячий запах пороха. Клочки дыма вырываются из окон барака. Какой-то человек ползет к складскому сараю.
В этот момент я был близок к цели. Левый уголок рта у Рингер дрогнул.
Эван не любит много говорить о своей семье (когда я спросила о литературных пристрастиях его мамы, он пожал плечами и ответил, что она просто любила читать). Если разговор заходит о чем-то слишком уж…
Неофициальным начальником в лагере был Хатчфилд, в прошлом морпех, словно собранный из конструктора «Лего»: квадратные руки, квадратная голова, квадратный подбородок. Он ходил в одной и той же футбол…
Но я не слышала, как они уезжали. Должна же я была уловить рев грузовика и рычание «хамви»?
– Сэмми! – кричу я и убираю палец со спускового крючка.
Вернее, попытался крикнуть. Слова получались рваными и невнятными, их размывала поднимающаяся по горлу кровь.
– Мне об этом ничего не известно! Я просто пришла забрать брата.
Еще один шаг. Сейчас она стоит прямо напротив меня. Ствол винтовки упирается ей в грудь.
Он не был ни Бранчем, ни Вошом. Он не был среди военных, которых я видела в тот день, когда погиб папа.
Эван поворачивается ко мне и берет мои руки в свои. Я вдруг чего-то пугаюсь. Он держит меня крепко, а в глазах стоят слезы. Как будто это я его кустик на скале.
Но вот что подсказывает интуиция: «Не спеши отдавать команду. Выжди».
– Если покажу, – спросил он, задыхаясь и раскачиваясь взад-вперед на окровавленном бетонном полу, – если я тебе покажу, ты поможешь?
Тут я теряю самообладание, но это не беда. Плакать всегда легче в темноте. Вдруг теплая рука Эвана накрывает мою холодную руку, его ладонь мягкая и гладкая, как наволочка у меня под щекой.
– Надо вырыть глубокую яму, положить на дно боеголовку, залить водой и запечатать стальной крышкой в несколько тонн весом. Взрыв за секунду превратит воду в пар, а пар сорвет крышку, и она полетит в …
С минуту я молчу. Объяснение Эвана звучит вполне разумно. Только я не ожидала, что он вот так сразу заговорит на эту тему.
Вряд ли он был намного старше меня. Наверное, восемнадцать-девятнадцать. Но, черт, ему, если на то пошло, могло быть и семьсот девятнадцать. Я пять месяцев варюсь во всем этом, но до сих пор не увере…
Папа закусил нижнюю губу, потом поднял голову и почесал подбородок, его глаза смотрели в пустое небо. Он думал о дронах, о том, что знал, и о том, чего не знал. Он прикидывал шансы, просчитывал возмо…
Это был Вош. Он казался даже выше, когда стоял над лежащим папой. Папа не шевелился. Я думаю, он притворялся мертвым.
– Только аккуратно, – шепотом говорит Рингер.
– Ты, я, все на этой базе обречены! Нас всех…
– Это были дети, – говорю я ему. – Всего лишь дети.
Наступает момент, когда количество смертей доходит до критического. Вы уже просто не успеваете хоронить или сжигать тела. Лето эпидемии было немилосердно жарким, вонь разлагающейся плоти висела подоб…
Такого никто не ожидал. Как я уже говорила, это было до жути нормально. Сюрреализм. Кто-то из нас даже рассмеялся. Желтые школьные автобусы! Где же чертова школа?
Но Сэм отдал мишку Кэсси, а он никогда не засыпал без своего мишки, никогда, во всяком случае после того, как мишка появился в его жизни. Он устал, но он без мишки. Чем больше Сэмми старается забыть …
От воспоминаний о лагере беженцев и о том, что там произошло, у меня всегда начинается ломка, вот и сейчас накрывает паника.
Подполковник оттолкнулся от стола и встал прямо. Слезы исчезли.
Уже вот-вот наступит рассвет. Его всегда можно почувствовать: мир задерживает дыхание, ведь нет никакой гарантии, что солнце поднимется над горизонтом. То, что вчера был день, еще не значит, что он б…
Именно так он это и сказал. Ни сомнений, ни страха, ни безнадежности.
Эван дает мне нож. Он в крови, но я не спрашиваю, откуда эта кровь.
И я не шевелилась. Я ждала без движения на ложе из праха и костей, меня укрывал пепел жертв.
– Внимание, я хочу, чтобы вы сидели рядом с командиром вашей группы! Сидите тихо и слушайте, что я вам говорю! Оставайтесь с вашим командиром!
– Вот здорово, да? Война на два фронта. Мы против них, и мы против нас и них.
Папа положил руку мне на плечо, а я, прищурившись, посмотрела в телескоп на пять звезд, которые сияли в пятидесяти световых годах от нас. Я чувствовала отцовское дыхание у себя на щеке, теплое и влаж…
– Ну… я не знаю, что угодно, – с улыбкой ответил папа.
Он ставит ногу в черном ботинке на мой зад и придавливает меня к земле. Моя группа отжимается на кулаках на асфальтовой дорожке, которая огибает двор. Земля промерзла, асфальт впитывает кровь – не та…
– Это все выдумки. Тела людей используете вы.
– Я не забуду, что ты хорошо себя вел со мной, – Рингер откидывает назад челку, – когда стану новым командиром пятьдесят третьей группы.
Поэтому я не уходила. Если фальшивые вояки уехали, а в лагере есть живые, не могу же я бросить их на произвол судьбы.
«Теперь ты должен быть храбрым» – так сказала ему Кэсси в день, когда умерла мама.
Мне тоже не стоило его видеть. Я отворачиваюсь, чувствуя, что меня вот-вот вырвет, а потом что-то заставляет меня повернуться обратно. Я дотрагиваюсь до подбородка Танка и аккуратно наклоняю его голо…
– Я бы отвела его в оранжерею и занялась с ним сексом.
– Зомби, это правда чертовщина какая-то. Я ничего не нашел.
«Ты же знаешь, что это бесполезно», – сказал мне Вош.
Слабый свет коснулся окровавленной руки и пробежал по какому-то металлическому предмету, тонкому и длинному. И мой палец нажал на спуск. Приклад сильно бил в плечо, а ствол подскакивал, пока я опусто…
Она говорит это, как всегда, без эмоций. Плохо то, что она говорит это прямо перед Наггетсом.
После молитвы Наггетс долго ворочается у меня под боком, я не выдерживаю и шепотом говорю, чтобы он возвращался на свою койку.