Все цитаты из книги «Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»»
– Загорала? Я? Что за странная мысль. – она пересекла площадку и приблизилась ко мне. – Какие странные предположения вы высказываете, инспектор!
– Во-первых, вряд ли вы так уж легко это переживете, – грустно сказал он. – А во-вторых, вряд ли я это переживу. Господин Мозес, которого вы видите, это скафандр. Господин Мозес, которого вы слышите,…
Я миновал столовую, теперь уже совсем пустую, спустился в холл и вышел на крыльцо. Почему-то мне было грустно, что вечеринка кончилась, а ничего интересного не произошло, что я упустил шанс с госпожо…
Так-так-так… Давай-ка быстренько сформулируем самую суть. Никаких доказательств, что Хинкус – опасный гангстер, маньяк и садист, и сколько угодно доказательств, что кому-то хочется выдать его за тако…
Хинкус молчал, сосредоточенно шаря в кармане, потом извлек коробок спичек и закурил. Солнце пекло. На его лице выступил пот.
Мы сидели в каминной. Жарко пылал уголь, кресла были старинные, настоящие, надежные. Портвейн был горячий, с лимоном, ароматный. Полутьма была уютная, красноватая, совершенно домашняя. На дворе начин…
Содержимое первого, более тяжелого баула насторожило меня еще сильнее. Это был типичный фальшивый багаж: какое-то тряпье, драные простыни и наволочки и пачка книг, подобранных самым нелепым образом. …
Увидев меня, он сильно вздрогнул и приостановился.
– Ну да! – заныл Хинкус. – Филина под замок, а этот ходит на свободе, с него все как с гуся вода… Нехорошо, шеф. Несправедливо получается… И раненый я, башка болит…
– Да, конечно. Правда, я не совсем уверена относительно времени, я не смотрела на часы… Но скорее всего, это было именно так.
– Да, – сказал он, когда я кончил. – Вот видите, и Хинкус тоже…
– Именно так. Это я помню совершенно отчетливо.
– Черт возьми, – сказал я искренне, – сочувствую вам. Но обедать-то все-таки тоже нужно…
– А из того, что он говорил, вы не помните ничего странного?
– Пойдемте, – сказал хозяин, вставая. – Я провожу вас в номер.
– Я находился… В какое, собственно, время?
– Как вы его узнали? – сейчас же спросил я.
– Вольно, – сказал я, и мы пожали друг другу руки.
Он сидел в своем кресле, широкий, кряжистый, жовиальный, невыносимо довольный собой.
– О да! – произнес хозяин глухим голосом. – Конечно, в доме только свои. Но ОН был для Леля не просто своим. ОН был для него богом, господа!
– С Хинкусом?.. А, это такой маленький, жалкий… Постойте, мой милый друг… Да, конечно! Мы же все стояли возле душа, помните? Господин Хинкус был раздражен ожиданием, и я успокоил его каким-то фокусом…
– Ну, – сказал я. – а что скажет по этому поводу наука?
– Да. А что делать? – Чадо по-прежнему, видимо, по старой привычке, старательно избегало родовых окончаний.
– А хотите, я сейчас расскажу вам, что именно почудилось нашему великому физику?
– Как хотите, – сказал я. – Вашего положения это не изменит.
– Прошу прощения, – сказал я. – Когда вы встретили его, он поднимался по лестнице из холла?
Когда я, злой и грязный, выбрался из подземного склада, уже рассветало. Луна побледнела и склонилась к западу. Серые громады скал подернулись сиреневой дымкой. И какой же свежий, сладкий, морозный во…
Он остановился и принялся торопливо напяливать рубашку и куртку, а я прошел в буфетную, где получил от Кайсы тарелку с холодным ростбифом, хлеб и кофе. Хинкус, уже одетый и уже не такой зеленый, прис…
– Лопнул карабин, – все тем же глухим голосом продолжал владелец. – Двести метров он летел по вертикали вниз, к смерти, и ему не за что было зацепиться на гладком камне. Может быть, он кричал. Никто …
Он настороженно глядел на меня исподлобья, лицо его несколько опухло, но в общем он выглядел вполне прилично. Ничего в нем не осталось от того сумасшедшего затравленного хорька, каким я видел его нес…
– Не знаю, право, – сказал Барнстокр. – Я бы не рискнул.
Маленький человечек, продолжая кричать про разбитые в кровь морды и про полицию, дал себя увлечь в контору, а викинг Олаф пробасил: «Скряга…» – и принялся оглядываться с таким видом, словно ожидал зд…
– Да всю эту вашу философию насчет алиби при сверхсветовых скоростях. У меня голова пухнет, а вы черт знает что городите. Принесите уж лучше кофе.
– Олаф Андварафорс имел предмет, – сказал он. – Где?
Хинкус остановился, поглядел на рюмку и что-то сказал, неслышное за общим шумом.
Вошел сенбернар, обнюхал нас, с сомнением поглядел на огонь, отошел к стене и с грохотом обрушился на пол.
– Следствие было бы благодарно вам, сударь, – сказал я с чувством.
– Проклятый сундук, – произнес он сдавленным голосом. – Опять они мне косяк разворотили…
– Надеюсь, я не перестарался? – озабоченно сказал он. – Времени разбираться у меня, сами понимаете, не было.
– Зачем это вам надо? Я уже перезрел, я скоро упаду.
– Ничего не знаю про записку, – сказал наконец Хинкус.
– Говорите прямо, Алек, – сказал я. – Не щадите меня. Что случилось? Вернулся, наконец, ОН?
– А, черт, часы раздавил, сволочь… – пробормотал он. – Сколько сейчас времени, инспектор?
– Да, да, конечно, – покорно согласился хозяин. – Вы всех нас арестуете и правильно сделаете, только потерпите немного, не рвитесь… ведь вам же очень больно, а я вас пока все равно не выпущу…
Он молча вышел. Я осторожно погладил вспухшее плечо. Ну и отпуск. И чем все это кончится – неясно. Черт побери, неужели это действительно пришельцы? Уж больно здорово все совпадает… «Вам будет стыдно…
– Может быть, я как-то задел… затронул… В таком случае я приношу…
– Загораете? – спросил я из вежливости. – Не сгорите там. Вид у вас нездоровый.
Хинкус не стал спорить. Он выплеснул в рот зелье, поставил рюмку на поднос и сел за стол.
Через раскрытую дверь бильярдной я мельком видел то Олафа, танцующего с чадом, то хозяина, несущего к карточному столику поднос с напитками, то раскрасневшуюся Кайсу. Музыка все гремела, игроки азарт…
– Вы реабилитированы, Алек, – объявил я хозяину.
– Какая разница? – удивился он. – Все – ваше.
– Прелестно, не правда ли? – сказал дю Барнстокр, охорашиваясь перед зеркалом. – Даже подпись есть. Надо бы спросить хозяина, как звали Погибшего…
– Черт возьми, – сказал Симонэ. – Вы что, не понимаете? Его запутали! Его шантажом втянули в эту банду! У него не было никакого выхода!
– Ну что ж, – сказал я, подумав. – В конце концов это его личное дело. Я слыхал о миллионере, который повсюду таскал за собой свою коллекцию ночных горшков… Если человеку нравится иметь манекен своей…
– Мой дорогой инспектор! – немедленно начал он, выделывая фантастические вещи с сигарой, которую он держал двумя пальцами в приподнятой руке. – Мой уважаемый друг! Я чувствую себя чертовски неловко, …
– Речь идет о господине Хинкусе, – откликнулся хозяин. – Он все еще пребывает на крыше, а я хотел бы…
На крыльцо выскочила собака – великолепный сенбернар, белый с желтыми пятнами, могучее животное ростом с теленка. Как я уже знал, это было все, что осталось от Погибшего Альпиниста, если не считать н…
– Правильно, – одобрил Симонэ, откидываясь в кресле. – Это надо отдать экспертам. Я даже знаю – кому… Между прочим, – сказал он, – что это вы всем этим занимаетесь? Вы что – энтузиаст своего дела? По…
– Уже без четверти пять, – напомнил хозяин.
Тут он уставился на меня обоими глазами. Он явно не понимал вопроса.
– Не волнуйтесь, дорогая, – сказал Мозес. – Ничего страшного. Неподалеку в горах случился обвал, я расскажу вам об этом после… Ну что, инспектор? Теперь уже, может быть, достаточно?
– А как наши дела, дорогой инспектор? – спросил дю Барнстокр.
В ответ Симонэ заклекотал и, упираясь руками и ногами в края ниши, полез к потолку.
Наступила моя очередь присесть. Я нащупал за собой стул и сел.
– У вас концы с концами не сходятся, – сказал я угрюмо. – Люди, которые не знают Олафа, посылают вас, который тоже не знает Олафа, с каким-то поручением к Олафу. Как это может быть?
Я последовал его приглашению и, устроившись перед огнем, принялся греть озябшие руки. Я слышал, как хозяин ходит по холлу, как он что-то бубнит Кайсе и опять ходит по холлу, щелкая выключателями, пот…
– Угу, – сказал я. – Понятно. Значит, с того момента, как вы прикололи записку, и до одиннадцати часов, когда вы легли спать, не произошло больше ничего существенного… не было никакого шума, движения?
Тон его мне не понравился. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Он все еще был мне симпатичен. Но черт его побери, зачем ему это нужно – забивать мне мозги всей этой африканской чепухой? Я же в…
Вот она, заминочка Брюн, подумал я. Чадо вспомнило, что их могли видеть перед номером Олафа, и не успело ничего сообразить, а потом принялось врать в надежде, что как-нибудь да пронесет.