— Ты–то своего не упустил, я полагаю, — набычился Отто. — А ну, предъяви завещание.
— Ладно, подожди, — обеспокоенно произнес Мерри. — Может, он его и снял тут же. Удрал от неприятного разговора и снял. Бильбо так и делал.
— Да говорите вы толком, чего не поправишь? — Фродо начал терять терпение, следя за извивами Маслютиковых мыслей.
Сэму явно не хватало слов, чтобы выразить переживания этой ночи, но она осталась для него одним из главных событий всей жизни. Позже он говорил, вспоминая: «Ну, сударь, если бы я вырастил такие яблоки, вот тогда был бы я Садовник. Но яблоки — что! А вот пение! Ох, и запало оно мне в сердце, если вы понимаете, про что я…»
Но прежде чем Пиппин и Мерри, вышедшие первыми, подошли к лестнице, в зал ворвался огромный орк. Почти с человека ростом, в черной кольчуге с головы до пят, плосколицый, с длинным красным языком, он большим щитом отбил меч Боромира, увернулся от удара Арагорна, словно стремительно атакующая змея, ворвался в гущу отряда и с размаху ударил Фродо копьем, отбросив и пригвоздив хоббита к стене. Сэм с криком бросился вперед и перерубил древко копья. Орк отшвырнул обломок и схватился за рукоять ятагана, но в этот миг Андрил пылающей молнией пал ему на голову. Шлем орка разлетелся вдребезги, и он без звука повалился на пол. Другие, толпившиеся в дверях, давя друг друга и повизгивая, выскочили в проход, едва Арагорн с Боромиром повернулись к ним.
— Это не Барлог, — пытаясь унять дрожь, возразил Фродо. — Оно совсем холодное, слишком холодное. Мне показалось… — Он не стал продолжать.