В главном зале ООН атмосфера была торжественной и наэлектризованной.
— Это да, но лучше всё-таки бриллианты. Ой! — вдруг спохватилась Мара. — Я же Эммануилу… Михаилу… про обед не объяснила!
Астрономы тоже, нисколько не стесняясь, забираются в самые сокровенные места и времена Вселенной. Засучив рукава, вытаскивают её, новорождённую, на всеобщее обозрение и обсуждают интонации вопля мира-младенца в первые минуты космической жизни.
Мужчина вскочил и с яростью оттолкнул женщину. Она отлетела, споткнулась о бордюр и потеряла равновесие; неловко попыталась развернуться, защищаясь руками от падения, но сделала только хуже — ударилась лицом об ограду и упала.
— Вы ещё будете кусать себя за лысину! Некоторым ещё хуже повезло!
По требованию императрицы крупное табло на диагносте высвечивало прогнозируемое время жизни пациента. О, как медики были против! Они не привыкли сообщать больному такую беспощадную правду. Но Никки была не простым пациентом и, вдобавок, очень упрямым — и сейчас табло послушно показывало оценку оставшегося времени: четырнадцать дней. Цифры менялись каждый день — обычно в сторону уменьшения, но иногда они милостиво накидывали лишние сутки.