Чаковский от таких возможностей явно впал в ступор. Глаза остекленели, руки суетливо поглаживают откидной столик. Слишком много информации. Да такой неоднозначной. И слишком много рисков. По уму после такого разговора он меня должен сдать «куда надо». Но «куда надо» сейчас явно не до меня. Я с жалостью смотрю на журналиста. Справится? Должен. Фронтовик, воевал… Не испугается точно. Может и настучит. Всех выездных очень жестко на этот счет инструктируют. Ладно, как говорится в пословице: «Делай что должно и пусть будет, что будет».
Уже на рулежке, я понимаю, что все плохо. Возле терминала, на взлетном поле, стоит две группы черных автомобилей. Три «волги» с одной стороны, министерская «чайка» и две «волги» с другой.
— Приедем — Пончо выдернул руку — И в Нью-Йорк и в Союз.
— Это, Борис — Леха мрачен и угрюм. Глаза красные, не выспавшиеся. Всю ночь, дежурили по пустырям — Авиамоторная, у гаражей.
— Не буду — я пригладил шевелюру — Это время прошло. Леонид Ильич и Алексей Николаевич, внимательно слушали мои выкладки в Завидово. Согласились с песней «Мы — мир» и движением помощи африканским народам. Мы обсуждали, что у меня будет право доклада.