— Хеллоу — ничуть не смутился мэр — Это правда, что твоя песня… — тут Коч запнулся — Про мир с чернокожими?
— Дэвид Гилмор, промотирует Кейт — поясняет в ответ, на мой недоуменный взгляд, продюсер — Так что, считай «Pink Floyd», тоже, в деле.
Я посмотрел на высокую грудь девушки. Трешка, как у Веры и Альдоны.
Громовые аплодисменты. Экспрессивные итальянцы вскакивают из-за столиков, кричат «Браво» и кидают цветы. Кланяемся, но буря не утихает. Я вижу, как мне, из-за персонального столика хлопает Анна. Она, в моей «запасной» майке с Лениным, которую я ей послал в номер, сразу по приезду. Глаза девушки сияют. Неужели, влюбилась? Смотрю на Клаймича. Директор кивает и Коля Завадский вновь берет первые аккорды «Soli». Исполняем песню на бис и после новой порции оваций, кланяемся и быстро уходим со сцены.
Быстро умылся, оделся. Включил телевизор. По каналу CBS, тому самому, что должен был снимать «Мы — мир», шло прямое включение из Гарлема. На фоне беснующейся толпы и горящих машин, явно испуганный корреспондент рассказывал о перестрелке, что случилась между полицией и афроамериканцами этой ночью. Далее шли кадры бесчинств, вялый комментарий представителя полиции («мы ничего не знаем, но все выясним», «Гарлем — рассадник наркоторговли») и что важно — кусок пресс-конференции конгрессмена Магнуса, который буквально позавчера пророчески вещал о бедственном положении негритянского населения. Очень, очень в тему! Похоже мой должник набрал немало очков в американском истеблишменте.