— В общем, переходим в режим осажденной крепости. Сейчас, Альдона Имантовна, объяснит всем, как себя вести.
На столе зазвонил телефон. Семен Кузьмич отложил снимки и поднял трубку. Секретарь напомнил, что в приемной ждет подполковник Кузнецов.
Полицейские выстраиваются в живой коридор и мы идем по нему к арендованному автобусу. Слева и справа усиливаются крики. Из «черной» толпы, сначала летят банки с бутылками (я вижу как Клаймич зажимает рассеченный лоб), а затем фашисты прорывают оцепление и бросаются к нам. И тут, в дело вступают наши «тяжи». Они бросают чемоданы и врубаются в агрессивную толпу, раскидывая субтильных итальяшек направо и налево. Рев, мат, крики. Впереди охранников… Альдона! Ее ноги мелькают, как лопасти пропеллера. Вжих, хрясь, уноси готовенького.
— Сама Тина Тернер?? Вау — Моника обернулась к отцу и умоляюще посмотрела на него — Папа! Пожалуйста!
— Имант Янович — отвлекаю я альдониного отца от мамы — Вам что положить? Попробуйте вот этого твердого пармезана — покупали в лучшем сырном магазине Рима. Или вот пармская ветчина. На языке тает. Может быть оливки? Кстати, для вас тоже есть подарок.
— На Песню года, приезжал Магомаев — я пожал плечами — Разговорились с ним в гримерке. Он, оказывается, выступал у шаха, на юбилее. Много, чего, интересного рассказал. Кроме того — тут, я демонстративно замялся.