У девчoнки неожиданно глаз распахнулся полнoстью, несмотря на отек, а монитор, на котором отражались давление и пульс, встревоженно пискнул. Сто двадцать. Мгновенно. Лисичка дернулась, из ее разбитого рта вырвался сдавленный хрип, загипсованные почти до самых кончиках пальцы на правой руке задрожали и скрючились, словно девчонка вдруг испугалась.
— Вот видите, в чем мне приходится ходить?
— Ну-ка брысь! — притворно возмутилась я. — Еще вздумал мне комплиментами сыпать, мелочь пузатая. Меня эти штучки не берут. Так и знай. И вообще…
Я торопливо сплела поверх себя иллюзию, чтобы Юрий Иванович искал меня подольше, а про себя подумала, что, если бы время от времени мне не приходилось избегать его чрезмерной опеки, то и от Лисовского не удалось бы так успешно прятаться. Шеф, можно сказать, меня натренировал, потому что некромант в гневе — это, знаете ли… мда.
Когда до ворот оставалось каких-то сорок шагов и всего один небольшой перекресток, нам наперерез из проулка на огромной скорости вылетел черный внедорожник. Взвизгнув тормозами, он лихо повернул, чудом не опрокинувшись на бок. Прямо на ходу у него опустились стекла со стороны пассажирского сидения. Из проема высунулось черное дуло, а затем одна за другой полыхнули ослепительно яркие вспышки.
— Прошу прощения. Забыла телефон внизу. Со мной все хорошо, просто заснула. Вы же, Юрьиваныч, сами велели мне отдыхать.