Что ж, белочка могла бы в этот момент мной гордиться.
— Но лэрисса Эльза всегда так завтракает… — удивленно воззрилась на меня горничная.
Кинжал впился в горло монахини, прочертив красную полосу. По лезвию потекли капли крови. Я увидела животный ужас в ее глазах, сейчас он напрочь вытеснил фанатичный блеск веры. Ей хотелось жить. До одури, до дикой паники.
— Я говорю, что меня в моем нынешнем положении все устраивает: мягко, удобно, опять же тепло.
— И не надо на меня так смотреть, — насупилась белка. — Между прочим, у тебя самая стабильная психика из всех, что я когда-либо наблюдала. Знаешь, сколько раз я тебя в твоем мире пыталась до шизофрении довести? Не знаешь? А я скажу — восемнадцать! А ты даже не замечала. Когда ты попала сюда, подумала: здесь я ее точно свихну! Фиг. И вот сейчас мне кажется, что твоя психика способна расплющить тонкую душевную организацию его темнейшества, как машинный пресс старые «жигули» на свалке.
— Лишь познав поражение, можно вдосталь насладиться победой. — Я старалась казаться невозмутимой.