Мелкие, чисто символичные подарки достались всем. Даже Ваське и его подопечному — Зверю. Алабай теперь щеголял в новом ошейнике, а у пацана была кожаная куртка с капюшоном. Васька был на седьмом небе от счастья. Пусть еще и не по погоде была вещь, но он ее таскал не снимая, демонстрируя всем обновку.
Остановили наши разговоры появившиеся женщины. Супруга и дочь Фёдора сообщили, что обедать уже накрыто. Собственно говоря, я к самому Фёдору претензий не имел. Понимал, что дураков везде хватает. Но и спускать просто так было нельзя. Обедали часа полтора, то и дело возвращаясь к событиям на рынке. Сразу после обеда я засобирался домой. Ночевать в Пашковской не хотел. Тут Васька мне сообщил, что Зверь уже взял со станичников свою контрибуцию. Потрепал трёх псов, а двух сучек осчастливил вниманием другого рода.
— Господа, возможно, вам удобнее будет побеседовать в отдельном кабинете при ресторане, — засуетилась Екатерина Михайловна.
— Посмотрел, что все хорошо, никто сиротинушку не обижает, и пуляй домой, — наехал я на Артёма.
Тут как раз охранники, сопровождавшие зерно в Петербург, вернулись. Вот с ними я и поехал на хутор. По пути завернули в Пашковскую. Пообщались душевно с Федором. Тот меня уже как родного привечал. Еще бы! Я столько семян станичникам надарил! И все это росло, зрело и радовало глаз.
Долго обсуждать сюжет песни не пришлось. Пьяненький Артём заприметил нас, стоящих в дверях.