— Про аспирин я читал в вашем журнале, — вставил слово Склифосовский. — Не скрою, что доверия сей препарат у меня не вызвал.
Больших иллюзий я не питал. Думаю, что половина моих выпускников уйдет потом "на вольные хлеба". С Артёмом мы на эту тему спорили и не раз. Но! Большое такое "но". Я человек из другого времени и занимаюсь прогрессорством. Мне без разницы, где станут применять свои знания выпускники школы. Изначально будем затачивать всех на свои производства, обещать хорошее жалование, но и то, что наши кадры могут переманить, отметать не стоит.
— Журнал лабораторных исследований вели? — поинтересовался я. И, получив утвердительный кивок от братьев, взял с каждого расписку о неразглашении.
Причину исключения я и сам не смог понять. Мне вспоминалось, что преподаватель географии наорал на Коленьку, когда тот во время урока просто пожал плечами и улыбнулся на какую-то фразу. Но за это же не исключают? Или нет? Мутная была история с "моим" отчислением. А если учесть, что, в основном, в гимназии учились дети казаков и зажиточных мещан, сыну купца третьей гильдии получать там знания было непросто. Иван Григорьевич, между прочим, мечтал, чтобы сын "в люди вышел". Без образования в России высоко не подняться.
Для демонстрации двух гусеничных тракторов я взял Болота и двух тоже пятнадцатилетних мальчишек. Охранников было трое. Конечно же, ехал Васька, который очень сожалел, что всех собак пришлось оставить дома. Ничего, Зарян обещал за ними присмотреть. Я его простимулировал тем, что пообещал снять следующий фильм о дрессировке собак с ним в главной роли. Но это только после возвращения из Петербурга. Пока же мы были слишком заняты.
Перед выпуском десятого номера журнал получил первое письмо из столицы. И вовсе не от "почитателей таланта". Гневное письмо было от какого-то господина Рыкова. Сей господин гневался и грозился карами, утверждая, что в журнале печатаются не научные данные, а "глупость и вымысел". Только на третьей странице письма я сообразил, что этому господину не понравился раздел по астрономии.