К этому моменту зрители уже слегка продрогли на свежем утреннем ветерке. И естественно, что то тут, то там началось согревание народными методами…
– А не подскажешь, кто это такой красивый с Ворошиловым в коридоре обнимался? – сварливо спросил Пётр и, отложив газету в сторону, переставил стул так, чтобы сесть рядом.
– Э-э, брат, это ты загнул, – отсмеявшись, сообщил Матс. – Ему выходить нельзя. Мы его как раз и стережем! – И он гордо расправил плечи. – Но показать тебе его мы можем. Тебе ж все равно устраиваться в «Сандби» – другой-то гостиницы тут нет и никогда не было.
Младший лейтенант Павликов до хруста стиснул зубы. Японцев там добивают, а он тут стоит, как памятник Пушкину на бульваре! И безмолвствует, как народ из пьесы того самого Пушкина!
К моменту посадки диверсионной группы вертолеты противодиверсионных команд уже получили точные координаты, и приданная дивизия НКВД начала оцепление района.
Конев дернул уголком рта, слушая перевод восточной цветистости, потом подозрительно взглянул на Мацуи – не издевается ли? Но Иванэ Мацуи смотрел на Ивана Конева чистыми невинными глазами, и советскому командующему даже стало на мгновение стыдно за то, что он заподозрил бог знает в чем своего японского коллегу.