Прожив на шесть лет больше, в пятьдесят девятом умер Сталин. Тогда страну парализовало почти на неделю, и похороны вождя вылились в крупнейшие народные шествия. Впрочем, обошлось почти без жертв, хотя больницы просто зашивались от пострадавших в давке. Потом был исторический пленум, на котором было зачитано посмертное обращение Сталина к советскому народу.
– Десять танков, господин дайса! – радостно блестя очками, сообщил Етаро и повторил: – Десять танков!
– С историей, – майор усмехнулся. – Для нас это будущее. Но тут ты прав. Нужно прорываться на самый верх, к Хозяину. Есть у меня один вариант. Есть… – он кивнул и задумался. – Я так понимаю, микрофоны здесь ты убил?
– Сержанты государственной безопасности Кузнецова и Никитина, – доложила та, что повыше – сероглазая блондинка со слегка вздернутым носом и рельефно очерченными скулами. – Прибыли в ваше распоряжение, товарищ майор государственной безопасности.
– Это ты, конечно, хорошо сказал, venn kamerat, но подумай, как будет здорово, если ты им скажешь: «Я видел большевика Троцкого, который такой страшный, что сами большевики выгнали его из своей большевистской России!» Разве это не здорово?
– Нет. Под пытками человек расскажет то, что от него хочет следователь. А я хочу предложить препарат, который заставляет человека говорить правду и, кстати, активизирует его воспоминания. Таким образом можно быстро отделить виновных от невиновных. То, что сейчас делает спецлаборатория Майрановского, отчасти преследует те же задачи, только вот контроль за её работой, мягко говоря, ненадлежащий. Одни опыты с ипритом на людях чего стоят.