Вода пенилась и шумела на камнях, уплывала вдаль, в туман.
— Сначала, — наконец сказал поэт, — расскажи-ка, что в действительности произошло в Гарштанге.
— Ясны громы, — сказал Ремиз, слезая с коня. — Неужто та, котору Нильфгаард ишшет уже неделю как?
— Знаем, — сказала Йеннифэр. — Он с тобой говорил? Пытался выспрашивать?
— Нет, — отвела глаза чародейка. — Не направлюсь. Сменим тему, Мольнар.
Она ухватилась руками за уголки подушки, напряглась, и ее залитые лунным светом груди приобрели такую форму, которая отозвалась у ведьмака мурашками пониже спины. Он обнял Йеннифэр, они лежали неподвижно, угасали, остывали.