Меня трясет от желания поторопить и страха к чему может привести темнота в его глазах. Он слизывает каплю испарины с моей шеи, опаляя дыханием кожу почти рядом с болезненным местом, и я судорожно вздыхаю.
— После этого мама заболела, она постоянно трет руки.
Райден провел рукой вверх-вниз по ткани белья, и перед моими глазами рассыпались водопады мелких искорок. Тело знало, как может быть хорошо, и требовало соединения. Стыдного, желанного до тянущей боли. Но я была кремень. И сначала хотела прояснить все возможные недоразумения.
— Сделай что-нибудь, — зубы выбивают дрожь.
— Мне страшно, папа! Что со мной происходит. Ты пил эликсиры? Был Стражем?
И он осторожно укладывает меня на кровать, укрывая собственным телом. Поцелуи, поглаживания, касания, даже россыпь легких укусов. Его пальцы и губы начинают играть на мне щемящую, торопливую, требовательную мелодию. Я ощущаю себя скрипкой, попавшей в руки безумного гения. Тоска смешивается с удовольствием, свивается в огненные жгуты, и уже непонятно, как на самом деле я себя чувствую, а потом душевная боль начинает отступать, потому что ей просто нет места. Нет ни единого уголка, где она могла бы спрятаться. Он просто выгоняет ее своим телом, вдвигается в меня как естественное продолжение ласк, заполняя без остатка. Внутри меня только Камачо.