Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.
— Знаешь что, колдун, — занервничал Геральт, — подойди как-нибудь к матери, у которой василиск сожрал ребенка, и скажи ей, что она должна радоваться, потому как благодаря этому человеческая раса избежала вырождения. Посмотришь, что она тебе ответит.
— Так зачем же, спрашиваю, ты присоединился к нам?
— Как сказать. — Ведьмак потянул носом. — Я бывал в таких местах, где воняет еще хуже. Тут — всего-навсего запах моря.
— Gwynbleidd, — красивая дриада скривила губы. — Bloede caerme! Aen’ne caen n’wedd vort! T’ess foile!
Потому что Йеннифэр, вероятно, чувствует то, что невозможно исполнить, чувствует глубокую уверенность, что я обязан выполнить то, что выполнить невозможно, еще невозможнее, чем связать Агловаля и Шъееназ. Уверенность, что немного жертвенности тут недостаточно, что надо пожертвовать всем, да и то неизвестно, достаточно ли этого. Нет, я не буду ненавидеть Йеннифэр за то, что она не может и не хочет проявить хоть немного жертвенности. Теперь я знаю, что немного жертвенности — это… очень много».