– Сиди и молчи. Один звук – и я проломлю тебе башку вот этим! – и показал ему кастет баклера.
– Но вы сознаете, Торнхелл, что будет со всеми нами, если затея ваша не удастся? Вас убьют, мою редакцию сожгут, работников разгонят, а меня посадят в кутузку и уже потом убьют. Но, может быть, убьют и сразу – вот не знаю, зависит от того, какая из фракций за мою редакцию первой возьмется… И что же все-таки я получу?
Ну, если бриться каждый день, да убрать эти бледные лохмы… да найти одежку получше, из Торнхелла будет толк. «Бонд, Джеймс Бонд»? Нет, скорее – Дерден, Тайлер Дерден прямиком из «Бойцовского клуба». Да, этот безумный, властный блеск глаз вряд ли удастся замаскировать. Кто бы подсказал – были ли в роду Торнхелла люди с психическими отклонениями? А сам он, случаем, не псих? Нет, не думаю: безумца вряд ли назначат архканцлером – его совершенно невозможно контролировать. Значит, Торнхелл – во всех смыслах здоровый… отморозок.
– Язва – голод, язва – голод, язва – голод!
Она прижималась ко мне плотно, и я ощущал жар ее тела даже сквозь одежды. Ее волосы пахли вкусно. Она вымыла их у Кардала каким-то травяным, медвяным отваром, отнюдь не тем вонючим мылом, которым отдраивались мы с хоггом. И тело ее сейчас чистое, горячее, зовущее в нерастраченных любовных утехах… Чертовы мысли! Нам, возможно, угрожает гибель – а мысли мои путаются среди бездуховных плотских желаний… И почему-то возжаждал я женщину с самым уродливым лицом на свете.
Неизвестная тварь смотрела, часто и тяжело дыша. Я различил едва заметный шлепок. Воображение быстро нарисовало, как слюна скатывается с оскаленных клыков на влажный камень…