Я плюхнулся на камень и дико расхохотался.
Шутейник бормочет быстро, нервно, сердце его наверняка, как и мое, пляшет от возбуждения и страха.
Цепь содрогнулась, ее явно пытались накручивать лебедкой, но клеть осталась неподвижной. Бернхотт, как и говорил, заклинил механизм.
Боевой рог вновь выдал длинную зловещую ноту. Ему откликнулся рог с того берега – далекий звук, похожий на трубеж одержимого гоном слона. С нашего берега ответили – деловито, без истерики: мол, дело сделано, куда они теперь денутся…
Она ощутила, что я смотрю, выпрямилась с охапкой вещей в левой руке.
«Загоняет как зайчика, блин!» – подумал я злобно.