Он спрыгнул, тяжело пошатнулся, но я придержал его за плечи. Тут же над головой послышались крики, заметались тени. Кажется, я различил голос Ренквиста. Вот неуемный мерзавец! Ему плевать на опасную рану, ему нужно достать нас!
Как там Амара и Шутейник? Что с ними? Если меня обрекли на смерть – помилует ли их барон?
– А… Дядюшка Бантруо Рейл обычно печатает около пятисот штук. Бывает, что и тысячу, если что-то стряслось, о чем гудит весь город. Если, скажем, убили знатного господина, или покалечили изрядно, или же дом богатый обнесли.
– Однако же барон Ренквист правит тут по праву сильного, и правление его без меры достойно! – произнес я раздельно и внятно, с оттенком удивления. – И его идеи о равенстве всех сословий кажутся мне прогрессивными! Я проехал по его землям и видел, как хорошо живут люди!
– Женщины, барышни, дамы света и полусвета – имеют пребывать в кутузке этажом выше, в условиях сравнительно легких супротиву…
Империи рушатся потому, что гниют изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, что они не удосужились сделать.