– Три дня, мастер Волк. У нас три дня до затмения.
– Убей, убей, убей нас. Мы больны. Мы очень больны. Ты можешь найти способ, мы знаем, знаем, знаем. Мы больны людьми… прошу тебя, убей нас. Убей нас. Убей нас…
Еще минуты три я пытался отдышаться, разглядывая бревенчатую стену перед собой. Граффити со времен каменного века ничуть не изменились. Точнее говоря, изменились немного: к живописаниям гениталий после изобретения грамоты стали добавлять похабные надписи.
Монах с удовольствием пустился в объяснения, сопровождая слова мягкой всепрощающей улыбкой. Говорил он с огоньком, но без самовлюбленности, подбирая выражения, понятные даже самому отсталому крестьянину. И это было хорошо. Я вдруг понял, что курия Ашара недаром безумно боится пожилого клирика, ибо он опаснее армии хорошо вооруженных солдат. Он – носитель новых идей. Его учение выстрелит, ой как выстрелит – если правильно преподнести. А уж я озабочусь таким паблисити, что чертям в аду станет тошно: во всех концах Санкструма узнают, что новый архканцлер поддерживает идеи брата Литона!
– Кардал, трактирщик подлый, владелец сей вонючей берлоги, что называется – тьфу! – трактир «Счастье». Выходи, негодяй! – Мужчина гневно потряс бочонком. – Выходи!
Человек заржал, наморщив лоб, отчего клеймо-зрачок собралось в гармошку. Фехтовал он ужасно, но я-то был еще хуже. Увы, но Белек не подарил мне навыков Торнхелла касательно боя холодным оружием. Пока только превосходящая длина моего клинка и рук спасали от смерти.