– Я раздену тебя кончиком кнута, – говорила она, обходя меня по дуге за полтора-два метра. – Потом сниму с тебя всю кожу. Тоже кончиком кнута. Клочок за клочком. Ты услышишь, как лопается и слезает твоя кожа. Увидишь, как она свисает ошметками…
Ну спасибо. А на скрипке, это самое… А, ну да: не для этого меня сюда призвали.
Я прошелся из угла в угол; сапоги были хорошо разношены и не жали.
– Брат Сеговий, я же теперь… теперь… Вы меня проиграли!
За его спиной находилось стекло в овальной раме с меня ростом.
Женщина с льдистыми глазами двинула коня на меня и вновь обратилась с повелительной речью, смысла которой я не уловил – слишком был испуган и ошеломлен. Копье в малиновых пятнах качнулось, уставилось хищным жалом.