Я не успел опомниться, как чьи-то сильные пальцы вырвали миску из моих рук. Раздалось гортанное восклицание – кажется, одобрительное – и я решил, что сейчас получу по голове, однако мне всучили точно такую же миску с точно таким же рагу.
Я вздрогнул от резкой боли, наваждение спало.
Однако человек в сером мундире терпеливо дождался, пока на паром не заедут две подводы, которые мы обогнали, и только затем дал приказ отправляться.
Я облизнул губы, представил чашку капучино, налитую до краев, и прыгнул за поворот.
Не дети это были – сумерки сослужили моим глазам дурную службу. Кто-то вздернул на маленькой виселице этой пяток кошек, словно для глума обрядив их в белые человеческие одежды. Лапки с выпущенными в агонии когтями и безжизненные глаза, в которых плещется свет фонарей…
В узком коридоре красноватым трепещущим светом тлели лампы. Я оглянулся и увидел ряд тяжелых дверей. Да, звукоизоляция тут приличная… Впереди такие же двери между блоками темной кирпичной кладки, покрытой щербинами. Даже не знай я направления, кордегардия отыскалась бы по кислой капустной вони и запаху супчика из свинских помоев. Вот она, за следующим поворотом, ярко освещена…