Позади меня образовался коридор. И снова раздался младенческий плач – капризный, злой.
– Ты прав, герцог. Торнхелл погряз в долгах, в порочном азарте, имущество его давно описано, фамильные земли, замок – все перезаложено, детей у него нет, но есть знатный титул и известная фамилия, которая привела к согласию большую часть Коронного совета. Отец его сделал много для Санкструма, но сын…
Другие части подвала были разделены на большие секции кирпичными стенками. Секция для чистой бумаги. Секция для огромного печатного пресса совершенно допотопной конструкции с утяжелителем в виде тяжелой булыги, обмотанной ржавыми цепями. Секция для литья букв. Наборная секция. Всего на Бантруо Рейла работали три хогга – наборщик, литейщик и гравер-художник (все – его близкие и дальние родичи) – и один человек, и, судя по изъеденной молью изумрудной безрукавке, дядюшка Шутейника был тем еще скрягой. Остатки красноватых волос торчали по бокам его багровой плеши то ли как рожки черта, то ли как высохший лавровый венок.
– А может, черный мор, но не похоже – лицо чистое… Да и потом, умри он от мора, его не стали бы обирать.
Река течет медленно, лениво, и с той же скоростью движется чумная зараза. Но течение реки все равно быстрее движения воловьей упряжки, и трупы прибьет к Норатору раньше. Пусть даже это будет один труп.
Ну-с, повторим для закрепления предмета. Империю Санкструм я должен спасти, став ее архканцлером, что не так-то легко сделать, если учесть, что мандат на пост архканцлера лежит под хрустальной полусферой в храме Ашара, храм находится в Нораторе, а Норатор окружен карантинными заставами против черного мора. Кроме того, сам храм Ашара охраняют мои недруги. Ну и контрольный выстрел – послезавтра истекает последний срок, чтобы взять мандат в руки. Опоздаю – по закону мандат потеряет свою силу, и я, Андрей Вершинин, оказавшийся в теле новоиспеченного архканцлера Арана Торнхелла, смогу использовать эту бумажку в качестве… скажем, носового платка.