Запекшиеся губы мужчины растянулись в улыбке.
Интересно, а где Ренквист? Испугался чумы, уехал оберегать свой удел? Или был разгромлен фракцией Простых? Аджи-то здесь… Но Ренквист маньяк, с него станется подсунуть мне какого-то снайпера с арбалетом. Где-нибудь на верхушке звонницы…
Гнусная мелодия и рефрен словно бы подхватили меня в горячую ладонь, закрутили, понесли… Голова пошла кругом.
Белек молчал, кашлял – давал мне время опомниться, осмотреться. Зыркал, правда, исподлобья не слишком дружелюбно, и этот его взгляд мне категорически не нравился. Не хлебом с солью меня встречали, отнюдь.
Я смотрел на него трезво и угрожающе и видел, как постепенно – очень медленно – понимание случившегося отражается в его блекло-серых глазах. Его обжулили, обставили, да еще и на том поле, где он сам привык побеждать. Руки его начали беспорядочно шарить по рясе, он будто искал что-то и не мог отыскать. Может быть, свою давно атрофированную совесть.
Она задрала брови на середину лба: ну несмышленыш, что с него взять – младенец самый настоящий!