Она встала, подошла, он почувствовал исходящий от нее холод, резкий, пронизывающий холод.
Чародейка, скривившись от боли, напряглась, поднимая уже свободную ногу. Крикнула яростным, полным боли и злобы голосом. Медальон на шее Геральта рвался словно живой. Йеннифэр напружинила бедро и, махнув ногой в сторону атакующих голопольских телег, прокричала заклинание. Воздух заискрился, пахнуло озоном.
— А магия, Геральт? Ваши ведьмачьи чары, о которых столько болтают?
Доррегарай искоса глянул на сапожника. Богольт сплюнул. Лютик отвернулся. На его лице читалось отвращение. Ярпен Зигрин усмехнулся, уперев руки в бока.
Чародейка отодвинула флакончик на край стола, спрятала гребень в шкатулку и закрыла дверцы трельяжа.
— Зачем… зачем это? — шепнула она. Ее глаз был широко раскрыт, золотой локон опустился на щеку.