Монк коснулся пальцем тетушкиного лба, и показалось, что палец этот продавил и кожу,и кости…
– Простите, простите, пожалуйста… я не заметила вашу собачку, я… – Мари сжалась, прикрывая голову руками. Вид у нее был до крайности жалкий.
– Эй, есть тут кто? – я ткнула молотком в медную бляху, но звук вышел тихий, протяжный.
…он вернул Плясунье ее храмы. И построил новые, сделав их столь великолепными, сколь это возможно было. Он принес ей жертву. И дозволил лить кровь на алтарь, причем не только животных, как было до этого. Он повелел схватить тех, кого назвал мятежниками, и предал казни…
Но что-то ведь слышала… спешный отъезд Патрика. Парень отличался на редкость легким нравом и умением влипать в неприятности. И потому отъезд его в колонии сочли лишь способом избежать нежеланной свадьбы… или долгов? Не помню. Что-то такое говорили, но мы с Патриком приятельствовали и только.
– Не спеши. Моя кровь – не самая лучшая замена… сейчас мы отправимся в одно место… не спорь.