— Я тоже не знаю. Потому что, понимаешь, я… Я не уверена, стоило ли тебе обрекать себя на меня. Я не умею… Подожди, что ты делаешь… Я хотела тебе сказать…
Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча, ни черного плаща.
— Она желает яблочного сока, — сообщил он и, с трудом приподнявшись, уселся на прикрытый овчиной сундук, опершись о печь. — Надо… отнести ей наверх, а то…
Чудище захохотало, откинулось на спинку стула.
Геральт сухо засмеялся, встал, снял с книжной полки «Тайны магии и алхимии» Лунини и Тирсса и извлек на свет Божий спрятанный за солидным томом пузатый, оплетенный соломкой сосуд.
Кальдемейн переступил с ноги на ногу, глядя на паучье, обтянутое черной высохшей кожей тело, на остекленевший глаз с вертикальным зрачком, на иглоподобные клыки в окровавленной пасти.